Очень ценный ребенок, хмыкнула я про себя. И видно, что хочет понравиться госпоже экономке, но зуб на кое-кого из женской прислуги имеет. Все как обычно в любой женской тусовке.

— А кто среди служанок главный, пока домоправительницы не было? — спросила я.

— Старшая горничная, конечно, — стрельнули на меня хмурые зеленые глазки. — По правде, и она сама, и мы все ждали, что лорд Дэйтар экономкой поставит мэйстрес Тимусию, но она уже старая и в цифрах путается.

А вот это плохо. Наверняка женщина ревновать будет.

— А кто неформальный лидер у девушек? То есть — заводила? Кого тут побаиваются больше, чем старшую горничную?

— Лин Игви, — как-то сухо и тускло ответила Белинка.

Я не успела спросить, в какой должности служит эта Лин, — мы достигли дверей, хотя двигались просто черепашьим шагом.

Дворецкого в кухне уже не было. Зато за время моего отсутствия со стола исчезла тарелка с кашей и появились куда более аппетитные блюда: наваристый суп, ароматное мясо с овощами и целых три вида сладкого. Другое дело. Могут ведь! Вот только чем вызвана такая щедрость?

— Так вы из приграничной деревни, а в столице проездом, мэйс Вирт? — спросила кухарка, стоило мне взяться за ложку.

Я кивнула. Но пытка «видит око, да зуб неймет» продолжалась.

— И вы не родственница матушки Зим из особняка графини Барренс, бывшей невесты нашего хозяина? — продолжала задавать вопросы Шой.

Я со вздохом отложила ложку.

— Упаси Небеса! Кто вам такое сказал?

— Да вы кушайте, кушайте, госпожа экономка. Наши мальчики между собой говорили, а мы краем уха услышали.

Под мальчиками она явно имела в виду рыцарей, кого же еще. Вот болтуны!

— Уверяю вас, никакого родственного отношения к старушке Зим я не имею.

— Это хорошо, — расслабилась полудемоница. Она подперла рукой щеку, с умилением наблюдая, как я наворачиваю божественный печеночный суп. — Не к столу будь сказано, не любят у нас в замке эту ведьму Зим, ой как не любят! Из всех айэ она самая тихая да коварная. Вот и госпожу Тиррину она изурочила так, что девочку не узнать стало. Уж как мы переживали, что эта маленькая злодейка хозяйкой тут станет!

Злодейка? Интересные нюансы открываются…

— Я чуть не лопнула, когда узнала, кого король подсунул молодому лорду в жены! — громким шепотом сообщила толстуха. — И верите ли, мэйс, впервые порадовалась, что мои треклятые сородичи невесту похитили. Туда гадюке и дорога!

Закашлявшись, я отодвинула тарелку.

— Но я слышала, леди Тиррина очень изменилась после катастрофы, и память, и магию потеряла, — вступилась я сама за себя.

— И слава Темным Небесам, поделом ее наказали! Только не верю я в эти сказки. Притворилась лживая негодяйка, зуб даю.

— Да зачем это ей?

— Как зачем? Чтобы замуж за лорда Дэйтара выйти! Мы-то знаем, как она за ним сызмальства бегала, ни стыда ни совести. Семьи-то графские дружили, зловредная Тиррина тут ежегодно бывала, так после нее замок полгода в себя приходил. Ох, невзлюбил ее Лаори-Эрль! Я своими ушами слышала, как девчонка клялась его уничтожить! Так мыслимое ли дело — ее сюда хозяйкой?! Мы же тут с бабоньками уж было бунт затеяли, наш любимый дом покинуть хотели, только бы под одной крышей с людоедкой не жить. — Кухарка промокнула увлажнившиеся глаза уголком белоснежного фартука.

Еще и людоедка? Надеюсь, в переносном смысле? Ну какая из красивой пятнадцатилетней девчонки, какой была Тирра до катастрофы, гадюка и людоедка? Пусть даже девочка была сильной магичкой. Да кто бы ей позволил изуверствовать? Мигом бы ограничители магии наложили.

Что-то очень уж ярая нелюбовь у Шой к юной аристократке. Уж не кухарка ли поспособствовала визиту своего сородича в мой особняк? Я задумалась, уплетая под ее причитания изумительно нежное мясо.

А полудемоница сердито воскликнула:

— Кого угодно хозяйкой примем, только не Тиррину Барренс!

И кухня согласно загудела, даже пламя в камине ярче стало.

— Представляете нашу радость, мэйс Вирт, когда мы узнали, что она исчезла, а хозяин расторг помолвку?

— Да чем же несчастная девушка так досадила вам, тетушка Шой?

— Разве только мне? Кому только эта высокомерная злючка не досадила. Такая большая сила у нее была — и такое черное сердце. Тварью конченой становилась — вот такая в ней пробуждалась сущность проклятой айэ, а старуха Зим эту тварь пестовала.

— И какая же сущность?

Очень интересно, что могло так напугать полудемоницу? Но толстуха ушла от ответа.

— Змеиная, вестимо. Не хочу даже вспоминать о ней, аппетит вам портить. Надеюсь, из Нижнего мира графиня Тиррина уже не вырвется, там змее самое место, среди моих родственничков, да простят меня Темные Небеса за такие недобрые мысли. — И Шой сделала ритуальный отвращающий жест.