— Если бы душа Тиррины Барренс не изменилась после катастрофы, вы не смогли бы и шагу ступить в мой замок, — говорил граф, помогая мне спускаться по крутым лестницам. — Он бы не смог вас уничтожить, но попытался бы. Именно поэтому, заподозрив, что Тиррина пытается проникнуть в Орияр-Дерт под маской, я вывел портал под стены. На всякий случай, вдруг король не прав. Я наблюдал, мэйс, я все время наблюдал за вами. Тиррина, даже лишенная магии, не могла так измениться. И я признаю свою ошибку, вы — абсолютно другой человек. Боюсь, слишком другой. Никто из знакомых мне девушек не додумался бы до того, чтобы принимать ставки на самих себя и поставить это на такую широкую ногу за какую-то неделю.

— Просто я не аристократка.

— Нет, — улыбнулся лорд. — Но и не селянка. И даже не дочь рыцаря. Сегодня я сравнивал вас… с вами же. В моем кабинете вы менялись. Даже голос у вас становился другим. Вы становились больше айэ, чем человеком, в вас пробуждалась их древняя сила. И мой замок был недоволен этим. Но сейчас вы опять другая.

— Я не…

Вот честно — хотела признаться. Сказать, что я не принадлежу этому миру. Не маг и не айэ, а самый простой человек, но некромант опять перебил:

— Подождите. Я еще не все вам показал, вам будет легче сказать мне даже самую невероятную правду, когда вы увидите еще одну тайну Орияр-Дерта.

Я была так заинтригована, что хвостиком бежала за графом — не оторвать, даже если захочет. Хотя три последних года моей жизни научили меня, что любая тайна это опасность, но все еще сильны были уроки папы: любая тайна — это информация, а информация — это власть.

После того как граф открыл тяжелую двустворчатую дверь, выглядевшую неприступно, как врата в гномье царство, путь все время вел вниз. Лестницы становились круче, коридоры сумрачнее, кладка стен грубее. Украшения и картины исчезли, лишь магические светильники вспыхивали под низкими сводами, освещая грубо выбитые на камне орнаменты, и гасли, стоило пройти под ними.

Мы углублялись в запретную часть замка. Воздух здесь был сухой и теплый, и мне казалось, откуда-то доносится гул и лязг, как от огромного цеха с работающими машинами. Граф замолчал, прислушиваясь к гулу, но меня снедало жгучее любопытство.

— Милорд, а почему Тиррина так поступила с башней? За что она мстила?

— Я отказался жениться на ней. Она была еще ребенком. Маленьким, кошмарным, безумно прекрасным чудовищем.

Мне показалось, что он произнес это с горечью. То есть, если бы не характер, он купился бы на красивенькое личико? Самое невероятное за этот безумный день, — я почувствовала укол ревности. Да ну, не может быть! Это не я. Это кто-то из моих девочек, точно.

— Но вы же потом согласились жениться!

Мы спускались по крутой лестнице, и я удерживала подол платья одной рукой, а другой цеплялась за перила.

— Только потому, что Тиррина полностью лишилась магии и навредить уже не могла. И только по приказу короля. Я тоже хотел отомстить. — Шедший впереди некромант резко остановился и развернулся, и я оказалась на пару ступенек выше его, мои глаза встретились с острым, как кинжал, стальным взглядом. Мне даже явственно послышался лязг оружия. — Я хотел запереть Тиррину в Безумной башне. Я хотел, чтобы она каждой частицей когда-то прекрасного тела почувствовала, что натворила. И чтобы ее черное сердце дрогнуло и раскаялось.

Я содрогнулась. Безумная башня — очень точное название. Светлые Небеса, как хорошо, что я сбежала! Разве он стал бы разбираться, что в теле его невесты — другой человек? Я бы с ума сошла в такой тюрьме.

— Но я… но вы же со мной такого не сделаете, милорд? — непроизвольным умоляющим жестом я сложила ладони лодочкой.

— Вы — не Тиррина, — дрогнули в улыбке его губы. — Хотя, признаюсь, в первый день я с трудом удерживался, чтобы не поселить вас в Безумной башне. Но, к моему изумлению, вас приняло сердце Орияр-Дерта, вас приняли люди, маги и полукровки Орияр-Дерта, и это настолько расходилось с моими подозрениями, что я не мог не заинтересоваться феноменом. С Лаори-Эрлем не спорит даже его хозяин.

Он продолжил путь со словами:

— Ну вот, мы почти пришли.

А я, все еще ошеломленная его намерением, пусть неосуществленным, сунуть меня в кошмарную башню, сделала шаг вперед, забыв и о подоле, и о перилах. И, конечно, по закону подлости наступила на край платья и свалилась, ударившись правым виском о перила.

Если бы не «вьюнок», в тот момент все мои проблемы закончились бы вместе с жизнью. Но мне показалось, мое невидимое украшение выставило все листики, лапки, или что там у него было, и создало амортизационную подушку, не дав моей голове коснуться металла. Но треск явственно послышался, и висок взорвался болью.