— Вы волшебны, милорд. Но у меня… — чуть не сказала привычное «обет», но вовремя спохватилась. — Я не признаю мезальянсов. Вы — второе лицо в королевстве и сильный маг. Я — простая девушка с Земли. Даже не маг. У вас есть все, у меня — ничего, даже тела. Вы сейчас поцеловали мою руку, но это не моя рука, а Тиррины. Сама мысль об этом меня ужасает, если вы можете это понять.

— Причина вашей холодности только в этом? Вас не пугает мой вид?

— Восхищает, — честно призналась я, слегка удивляясь, с чего бы такому шикарному мужику напрашиваться на комплименты.

И Ворон весь как-то сразу потускнел.

— Это в вас душа Тиррины говорит, — поморщился он. — Только ее приводили в восторг безобразные когти и ужасные смертоносные крылья. А еще шлем в виде клюва, когда я надеваю боевые латы.

Ногти действительно слегка длинноваты, но только на больших пальцах, и это еще не когти. Когтями неудобно меч держать, а клинок висит у Ворона на поясе. И почему мне не показали клюв? И получается, лорд Дэйтар уже приводил сюда Тиррину. А так как она не вассал и не служанка, привести он ее мог только в качестве невесты.

И еще получается, что, какую бы истину ни показывал Лаори-Эрль, каждый все равно увидит только то, что сможет или захочет увидеть?

— Вы поэтому отказались на ней жениться, что увидели ее сущность?

Лорд кивнул, рассыпав по плечам черные перья волос.

— Да. И позвольте мне не рассказывать, что я увидел за ее прекрасным лицом. Но Безумная башня — отражение ее сущности.

Что ж, понятно. После этого отказа девчонка и сорвалась. Гордость не выдержала.

— Но ведь ей еще не было пятнадцати!

— Это был предварительный сговор. У магов считается, чем раньше произойдет наречение, тем лучше для адаптации магии.

— Но я не вижу ни клюва, ни когтей, — призналась я. — Крылья действительно смертоносны, но я всегда любила холодное оружие. У папы целая коллекция старинных мечей, и на некоторых есть похожие рисунки, как на ваших стальных перьях.

— Они не стальные. Я не смог бы взлететь с такой тяжестью, — усмехнулся Ворон. — Нам пора возвращаться, мэйс Тома. И пусть для других пока все останется по-прежнему. Вы — Тайра Вирт, экономка и любительница боевых петухов.

И, похоже, боевых воронов.

— А какой вы увидели меня? — осмелилась спросить я, когда мы уже вышли из зала и начали подниматься по лестнице, той самой, где меня свалил приступ откровения.

— Я обязательно вам расскажу все в подробностях. Потом. А пока признаюсь: это было завораживающе, и я готов смотреть на вас вечность, — ответил граф, и голос его улыбался, и мне почему-то стало так тепло, что я перестала бояться завтрашнего дня, королевского суда и расселения душ из нашего коммунального тела.

На ужин я не пошла — отрубилась, стоило моей голове коснуться подушки. Единственное, на что меня еще хватило в этот вечер, — принять ключи у горничной Ании, страшно оскорбленной отставкой, и отдать их Белинке, пребывающей на седьмом небе от счастья. И все.

Ночью мне снился генерал Шармель, отбивающийся от стаи воронов, и я сочувствовала бы герою, если бы он не тащил за руку упирающуюся меня и не орал слоган бразильского сериала:

— Тайра, любимая, только смерть разлучит нас!

Черные птицы загнали нас в болото, и мы начали бесславно тонуть.

Проснулась я от жуткой вони.

Так как шторы я поленилась задернуть, а новая горничная еще не была обучена своим обязанностям, алый рассвет словно залил комнату кровью. Жуткое зрелище, учитывая светящихся под кровавыми лучами инкрустированных скелетиков на мебели. Вышитые черепа на балдахине тоже светили глазницами и радостно скалились. Все. Решено. Пока меня не казнили, приведу этот склеп в божеский вид.

Но откуда такой мерзкий трупный запах?

Накинув халат на сорочку, я распахнула плотно закрытую дверь, вышла в гостиную и обомлела: роскошные белые лилии покрылись дурно пахнущими черными пятнами.

— Белинка! — позвала я и бросилась раскрывать окна настежь.

Девчонка спала на диванчике тут же в гостиной. Вчера мы решили, что она поселится в комнатушке, отведенной под гардероб секретаря, ведь моя пара платьев поместится и на вешалке в спальне, а у девочки появится собственная комнатка с окном. Переезд был намечен на сегодня.

Но девочка не откликнулась, ее голова была обморочно запрокинута.

Я вылетела из помещения, как была, в халате поверх сорочки, растрепанная и босая, и бросилась в покои дворецкого. Какое счастье, что он живет в этом же крыле! На стук дедушка Энхем открыл не сразу.

— Что случилось? — зевая в кулак, спросил старик, завязывая пояс на халате. Его бакенбарды забавно топорщились, как у кота.

— Белинка в обмороке! Скорей! — выпалила я и потянула старика за рукав. — И еще там цветы дохлые!