От вида местных петухов я впала в ступор и поняла, почему в королевстве Риртон не развилась традиция петушиных боев. Ну, это как если бы кто-то решил заработать на орлиных боях. Эти птицы не были домашними.

Даже король замер на миг, проходя мимо вольеров с сетками, на которые бесстрашно бросались красивые яркие птицы, пытаясь порвать препятствие острыми когтями и перекусить зазубренными клювами. А еще они орали. Не кукарекали.

— Э-э-э… Дэйтар, зачем тебе петухи? — изумился Артан. — Это же опасные хищники!

Упс! Опять перевод подкачал! Я не знала, куда деть глаза, когда граф, насмешливо на меня покосившись, невозмутимо ответил:

— Для опытов, сир. Я нашел дрессировщика.

— Хотелось бы мне посмотреть на этого смельчака.

Миновав беснующийся птичник, мы вышли к псарне. Там, в круге сорвавшихся с поводков собак замерла живописная группа из десятка рыцарей и магов. Рыцари держали связанную по рукам и ногам девицу, маги держали круговую оборону от своры, пытавшейся разорвать их в клочья.

Лорд Дэйтар, оттеснив короля, вышел вперед и вскинул руки. Из ладоней волной выплеснулась тьма, в которой застревали и вязли несчастные животные. Кашляя, повизгивая, они пытались отползти и застывали в самых нелепых позах, с оскаленными мордами и остекленевшими глазами. А пленница начала отчаянно извиваться и скулить.

Собачек было невыносимо жалко, но король, удивительным образом поняв мое состояние, придержал шаг и шепнул, интимно опустив обращение «мэйс»:

— Не жалейте, Тамара. Их уже убили, их преданные собачьи души были мертвы. На них навесили заклинание бешенства и дали почуять человеческую кровь. Очень, очень интересные тут душевнобольные девицы…

Еще движение ладоней некроманта — и светящаяся голубым электрическим светом стена отсекла нас от остального мира, оставив пустой плацдарм величиной со спортивный зал в нашем универе.

Олла, перестав извиваться, угрюмо смотрела исподлобья. Она была очень рослой, неуклюжей и неимоверно сильной. Я видела однажды из окна, как она удерживала под уздцы неукротимого жеребца. Кудрявые нечесаные волосы свисали ей на лоб, на щеке виднелись полоски грязи. Девушка всегда была лохматой и грязной, но животные, с которыми она возилась с утра до ночи, не обращали внимания на ее внешность.

— Почему ты это сделала, Олла? — спросил граф, показывая на мертвых псов.

— Ты сделал! — прохрипела она и сплюнула на землю. — Песики меня защищали, а ты их убил, мерзкий Ворон!

Правитель Риртона наклонился вперед, глядя на пленницу хищным ястребиным взором, пока Дэйтар ее допрашивал. Олла отрицала причастность к ключам, лилиям и всему на свете, кроме песиков, которых самозабвенно оплакивала, непрерывно воя. Ужасное зрелище.

Наконец король вспомнил, что именно он приказал задержать девушку, и спросил:

— Откуда ты пришла в Орияр-Дерт, Олла?

— Из деревни.

— А в деревню откуда?

— Из деревни.

— Как она называлась?

— Не знаю.

— Врешь! — Королевское слово прозвучало хлестко, как пощечина.

Дэйтар коротко выдохнул, и еще одна голубая полусфера мгновенно сплелась в полушаге впереди, отгородив короля, ну и меня, оказавшуюся за его спиной. Маги, державшие пленницу, усилили на ней плетения, хотя кое у кого в глазах читалось недоумение и сочувствие. Олла взвизгнула и тут же захныкала.

— А мне лгать в глаза могут только очень сильные маги, Олла. — Спокойный голос короля легко перекрыл шум. — Неужели ты настолько сильна, чтобы противостоять королевской магии, дарованной Светлыми Небесами? Для этого нужно быть либо избранницей Темных Небес, либо демоном. Так кто ты?

— Сирота я, — заныла Олла.

— Демоница?

— Не-э-эт!

— Она блаженная, сир, — не выдержал кто-то из магов.

— Она такая же блаженная, как вы или я, — фыркнул король. — Граф, наденьте на нее амулет распознавания.

Олла, увидев уже знакомый мне амулет в руках некроманта, оскалилась, и вдруг заговорила четко, по существу, отбросив маску деревенской дурочки:

— Остановись, Ворон. Олла — не демон. Олла — всего лишь мой голос. Если ты наденешь на меня эту штуку, ты не услышишь мой голос. Ты легко вычислил Анию, потому что я этого хотела. Но ты ведь хочешь узнать, кто усыпил замок? Кто проклял цветы двойным проклятием? Это сделала Лин. А знаешь, кто насылал проклятие сомнамбул на всех, кто начинал строить тебе глазки, надеясь на роль постельной грелки? Она же. Но ни один амулет не заподозрит лжи, когда Лин Игви начнет отрицать это. Как и Ания, она не будет лгать. Прости их, они не ведали, что творили по моему приказу.

— Кто говорит твоим голосом, Олла? — перебил король.

Девушка перевела на него пустой взгляд.