Открыл — точно, собрались стайкой и рты пораскрывали, когда меня увидели.

— Так, — объявил я, — Кувшинка сегодня уже никого не принимает, так что приходите завтра. А лучше, мы устроим смотрины, тот, кого выберет, тот и получит право приходить в лавку в любое время. Как вам такое?

— А когда смотрины? — спросил самый храбрый высокий орк, мой погодок Укол, — не врешь, Молчун?

— Отвечаю, — голосом переводчика Гоблина-Пучкова сказал я. — Сейчас решим и сообщим дополнительно.

Толпа загудела — воздыхатели требовали немедленно ответа.

— Тихо! — рявкнул я и они мигом заткнулись. Знали, с кем имеют дело. Крепко меня уважали в училище, да и вообще в нашей деревне. — Ждите.

Вернулся назад.

— Ну что, королева булки, выбирать будешь будущего ухажера?

— Да я… — замялась Кувшинка и позеленела. — Я как-то об этом не думала, а тут их столько много, вдруг остальные обидятся, если их не выберу?

— Я им сразу шеи посворачиваю, чтобы мстить не вздумали. — Черный юморок прорезался, а сестренка выпучила глаза.

— Не надо. — Замахала она руками.

— Да я пошутил. — Улыбнулся я. — Ну что, давай после учебы, оборотам к трем пусть подтягиваются на заросшую поляну, там и решим. Добро? — Кувшинка кивнула. — Сейчас я им объявлю.

Дверь лавки открылась и вошла моя половина, неся под мышкой кипу книг, а в левой руке таща сумку, где виднелся кулек с мукой. Видно к Хлопу заходила.

— Это что там за сборище влюбленных идиотов? — спросила она, взяв свежую булку и отхватив сразу половину.

У меня набралась, подумал я, вздохнув. На меня даже не смотрела — глядела на сестру, которая опустила глаза.

— Что, Молчун опять твоих женихов гоняет? И правильно делает, среди них нет ни одного достойного.

— Это как? — вскинулась Кувшинка.

— Меня увидели, так сразу как испуганные Шуршунчики разбежались, разве это женихи?

— Так они боятся, что ты им мозги в трубочку скрутишь. — Я улыбнулся.

— А тебя, значит не боятся, что ты им руки переломаешь?

— Руки что, заживут, а вот мозги точно спекутся.

— Что решили? — зачем спрашивала если уже знает, но это так, только для Кувшинки.

— Завтра смотрины. — Сестра посмотрела прямо в глаза Зорьке.

— Я тоже приду.

— Не надо! — завопила Кувшинка. — Тебя увидят, как сейчас разбегутся.

— Значит, будем выбирать из самых храбрых. — Сказал я, сложив руки на груди. Тесто легко поместилось в ладони. — Или ты хочешь, чтобы твой будущий муж шарахался от каждой тени?

— С боевой двойкой под одной крышей жить — можно головушку сложить. — Зорька ухмыльнулась.

— Вы двое и так всю деревню в страхе держите.

— Боятся — значит уважают. — Я поднял палец вверх.

— Ничего. — Пробормотала Кувшинка. — Вот увидите, как только совершеннолетними станете, тут-то вас из поселка и выкинут.

— Это еще почему? — не понял я, а вот моя половина задумалась и ответила за сестру.

— Потому что мы не просто другие — мы чужие здесь. Мы же своего рода оружие, которое держат для обеспечения собственной безопасности, мирная жизнь нам не светит. — Она повернулась ко мне и посмотрела прямо в глаза, передавая мысль. — Мы несем угрозу для обычных граждан, Ведун не мог этого не знать и только то, что мы еще несовершеннолетние нам позволено жить здесь. Действительно, наиболее лучшим выходом для всех будет то, что мы уйдем из поселка в леса и поселимся отдельно.

— Значит, я зря тут напрягаюсь?

— Ты насчет лавки? Не зря, будет на кого дело оставить. — Зорька кивнула на сестру. — А если мы понадобимся, нас вызовут.

— Через тебя?

— Да.

— Ну, тогда надо повеселиться напоследок, выбрать сразу женихов для сестер, оставить задел на будущее.

— Тогда завтра в три?

— В три. — Я пошел к двери, но вспомнил. — А кому объявлять, все же разбежались?

— Да там они, за углом стоят. Самые храбрые. Двое точно не придут — убежали далеко, слабы духом.

— Ну ладно, посмотрим этих, а может вообще сразу всех парней поглядеть?

— В деревне тридцать два оболтуса подходящего возраста, замучишься разглядывать.

— Ничего, как-нибудь справлюсь.