Шестнадцатиоборотный перебег дался мне… не скажу что легко, так серединка на половинку, тогда как Зорька и даже Шорох чувствовали себя неважно. Все же наша скорость слегка превосходила те двадцать км, да и ползать пришлось по горам, так что мы максимум двести пятьдесят сделали. Трое суток, не иначе, а то к финишу мы придем совершенно уставшими и тут бери нас голыми руками, так что это не пойдет. Я так "начальнику" и сказал. На что тот кивнул согласием — устал до того, что даже слова вымолвить не мог. Мы устроили привал, расположившись лагерем в небольшой пещерке, к счастью не занятой Клыкарями или Горными Буянами. Были здесь и такие, помесь пещерного медведя и тигра — очень шустрый, сильный и непредсказуемый зверь, которого опасаются даже Клыкари. Все же был он диким, жил одиночками, находя самку только в период спаривания, причем их "отношения" не выходили за рамки вынужденных — Буяны терпеть не могли нарушения своей территории, даже самки ворчали и тут же прогоняли самца после свершившегося процесса. Природа, мать ее.

На стоянках Зорька валилась без сил — все же физическая конституция сказывалась, так что мы с Шорохом кипятили отвар, варили кашу, заедая ее кусочками вяленого мяса, после чего определяли очередность дежурства. Себе опытный следопыт оставлял предутреннюю треть, тогда как я обычно дежурил посередине, а Зорька сразу же, как только мы ложились отдыхать. Скоро девчонка втянулась в ритм походной жизни и на крайнем привале перед возможным местонахождением лагеря уже кашеварила сама, чтобы мужики могли набить свое ненасытное брюхо.

К стоянке геологов вышли в полдень — вещи разбросаны, котелок с давно остывшим варевом так и висит над потухшим костром, тел и вообще никого не видно. Лагерь находился в предгорьях, лезть наверх они явно не собирались. Шорох первым вошел на стоянку, читая следы на земле. Зорька прислушивалась к "эфиру".

— Так. — Объявил следопыт. — Вот один из них прибежал сюда, очевидно раненый, заляпал все кровью. Остальные побежали за ним вот туда. — Шорох указал рукой.

— Это недалеко, буквально за углом. — Сказала Зорька. — Осторожно, я чую смерть.

— Идем аккуратно. — Кивнул я и приготовил оружие.

Шорох и я пошли первыми, за нами тихо ступала девчонка, не оглядываясь. Зачем, если она и так чувствует опасность? Тропа, натоптанная землемерами, ломанувшимися вслед за раненым, была отчетливо видна — здесь сдвинули камень, там повредили ветку. В предгорьях в основном росли кустарники, семена деревьев если и залетали, то очень редко приживались на каменистой почве, хотя жизнь она такая — цепляется за любую возможность выжить. Так что и здесь не редкость "ходульные" растения — хитросплетения корней над землей, в которых очень удобно устроить убежище.

— Берегись! — крикнула Зорька, когда из-под одного из таких деревьев выпрыгнул Клыкарь.

Шорох запоздало махнул кинжалом, но лезвие боком ударило того в бок, тогда как он ловко цепанул тролля когтем, разодрав тому плечо. Я не стал доставать оружие, Зорька попросила его не убивать, просто обездвижить, прыгнул тому наперерез. Клыкарь был быстрым, его змеиное тело гибким и податливым, а шкура скользкой, к тому же он был довольно силен и ловок, раз не стал повторно атаковать Шороха, а продолжил движение, напав уже на меня. Я вполне мог с ним сравниться в скорости и быстроте рефлексов, но вот обычный орк вряд ли, если уж мне пришлось нелегко. Тело Клыкаря взвилось в прыжке, я сшиб его в своем прыжке, одной рукой придавив шею — его голова вытянулась как у мурены и острые зубы щелкнули прямо возле моего лица, а задние лапы уже занимали позицию, как у кошки, готовые разодрать мне брюхо своими когтями — все же позиция на спине была для Клыкаря удобной. Вот только я тоже не зевал — прижал его извивающееся тело к земле, переплетя своими руками и ногами, а Зорька нанесла ментальный удар, на время лишив того подвижности. Тот перестал трепыхаться, его зрачки закатились. Я тут же извлек веревку, без которой в горах никуда и ловко связал ему передние лапы, тогда как Шорох мотал задние, а Зорька держала его, чтобы он не мог очнуться. Когда Клыкарь был тщательно связан, мы отпустили его и зверь затрепыхался, придя в сознание. Все же у них была природная сопротивляемость ментальному воздействию, да и вообще, как рассказал Шорох на привалах надобности в звуковой передаче речи как таковой не было — их язык это прямая передача образов, только на других частотах. Он сам это понял недавно, когда все еще безуспешно пытался составить словарь. Зорька, хоть и помогала на первых порах, позже самоустранилась, решив, что Клыкари слишком примитивны для общения. Однако смотри ж, они вполне себе развиты, раз уж до Шороха дошло, что некоторые особи выполняют определенные действия под руководством "вождя", который вообще не произносит ни слова. Это что-то да значит. Я помог быстро обработать рану Шороху, наложил повязку, которая тут же пропиталась бурой кровью.

Мы сели вокруг Клыкаря, который с ненавистью смотрел на нас, и сами вопросительно посмотрели на нашу ведьму. Зорька шмякнулась на задницу и пробормотала:

— Он не виноват! Не надо его убивать!

— Что случилось? — спросил Шорох.

— Там дальше, по тропе, все увидите. — Девчонка позеленела. — Я не пойду.