Я добежал до давешней полянки, где оставил свое снаряжение. Зорька спрыгнула с меня (пригрелась на шее, даже сползать не хотела), размяла спину, как будто работала в наклонку (всю растряс, гад!), костерок прогорел и погас и я занялся его разведением, проверяя недоварившуюся похлебку, куда успела нападать мошкара и насекомые. Пришлось варево вылить и заправить по новой, потому что мне надо отдохнуть и до рассвета мы не двинемся с места, так что оборота три-четыре у меня есть — допрос вели ночью, как только меня притащили, да еще и этот доктор позабавил, который пытался уколоть меня иглою. В каменную-то руку. Делать свою кожу очень плотной, плотнее, чем она и так была меня научил тот же Шептун. Обратись в камень, говорил он, представь, что ты скала, основа горы, сплав авидиума и вига и ничто не может тебя сломать и раскрошить. Дожди не вымоют и песчинки из твоего тела, жара не даст ему растрескаться, а стужа замерзнуть. А потом бил со всего размаха здоровенной палкой прямо по макушке. Стоит сказать, что его бразильская система не просто дала всходы — она очень быстро научила меня делать все правильно. Но это была работа со своим собственным телом и окружающими предметами, так что все это давалось мне довольно легко, тогда как Зорька работала с разумами и подсознательно анализировала поступающую информацию, что мне было недоступно и я скрипел своими мозгами на том уровне своей памяти, которую сохранил еще с прошлой жизни.

Я положил девчонку возле дерева, прислонив ее к стволу и поправив маску, которая чуть съехала на бок. Сравнил свою лапищу с ее ладошкой. Зорька подошла и встала рядом.

— Ты раньше был таким же? — спросила она.

— Внешне похожим. — Кивнул я. — Только тело было худощавым и тренированным.

— Я знаю, кем ты был. Здесь ты нечто иное.

— Там я защищал интересы своей страны, здесь — интересы своего народа.

— А что для тебя ТВОЙ народ. — Она выделила это слово. Мы часто разговаривали вслух, чтобы не сбиваться на мыслеречь. Потом отвыкаешь.

— Мой народ — это ты, мама, брат, сестра, твои сестры и их мужья настоящие и будущие, мои собратья и друзья, знакомые и простые работяги. — Я посмотрел ей в глаза. — Или ты думала, что я переметнусь на сторону людей?

— Я не думала. — Она провела ладонью по моей щеке. — Я знала, что этого не будет.

Ее нос приблизился к моему, коснулся чуть-чуть, дыхание обдало клыки и нижнюю губу. Хороша, чертовка, но нельзя. Блин, как же мне хреново!

— Мне тоже. — С придыханием сказала она и отстранилась. — Все же механическое удовлетворение плоти не принесет той радости.

— Это правда. — Я вернулся к весело разгоревшемуся костерку, присел на пенек, сунул свой любимый топор за пояс в чехол, приладил кинжал и метательные ножи. — Я бы хотел попробовать.

— Позже. — Ее глаза сверкнули. — Сначала я задам несколько вопросов Ведуну.

— Ты уже знаешь ответы — так надо. — Спокойно произнес я, помешивая начавшую закипать похлебку. — Мы отдаем себя ради служения своему народу. Я уже проходил через это.

— А я нет! — немного резко сказала Зорька. Потом виновато посмотрела на меня. — Прости. Я с раннего детства видела тебя в моих снах и мечтала, что у нас будет крепкая семья и много детей.

— Ну, твои сны сбылись лишь частично. — Усмехнулся я. — Ведь детей в них не было?

— Так далеко я не заглядывала.

— Ну а я, видишь, здесь, под боком. Нас эти уроды не заметят? Ты договорилась с духами?

— Да, полянка пуста для их механических глаз, которые, оказывается, очень сложно обмануть, не то что их операторов.

— Экран монитора для них как зеркало — они видят отражение и твой импульс рассеивается.

— Поэтому я воздействовала на мозги и дотянуться до них было очень тяжело.

— Потренируешься, и не такое сможешь. — Я помешал варево. — Буди девчонку, будем разговаривать.

Маша очнулась резко, сознание словно включилось, но глаза она открывать не спешила, сначала прислушалась к происходящему и оценила положение своего тела. За время пребывания на Саянах случалось всякое и как учил ее инструктор по выживанию — убедись, что нигде ничего не сломано, потом вслушайся в мир, а уже после открывай глаза, чтобы не разочароваться в том, где ты и что с тобой. Поэтому Маша поступила так как он советовал — слушала внимательно и убедилась, что боли в организме нет, она сидит, привалившись спиной к чему-то твердому и еще по руке кто-то ползает, так что можно сделать вывод, что она где-то за пределами базы — на той насекомых просто нет, а медсканер ползать не будет — он подвешен в лазарете к потолку. Так что Маша потихоньку приоткрыла глаза.