— Отставить истерику. — Может чуть грубовато, но резко сказал я. Мать как будто язык проглотила — еще бы, командный тон она узнавала сразу. Да и в голосе сына ей послышались знакомые Громовские нотки, когда тот требовал беспрекословного выполнения и спорный вопрос обсуждению не подлежал. Скулы Молчуна заострились, она видела, что сын тоже испытывает душевную боль, но загнал ее в самый свой темный и тайный угол, а сейчас призвал все свое хладнокровие, чтобы справиться с навалившейся бедой. И сама эта его мысль о том, что Грома могли убить… Майя поймала себя на том, что верит сыну безоговорочно. Не мог ее муж вот так просто подставиться, тем более, что она знала, как проводят взрывные работы — бурят отверстия, вставляют заряды, подключают все это к детонатору, разворачивают шнур и взрывают с безопасного расстояния. Пласт скалы отделяется, потолок укрепляют, породу убирают и повторяют процедуру. Если надо расширить коридор, то используют специальные ручные молотки. Кайлами и кирками уже давно никто не машет, а пускать буровую машину перемалывать горную породу, просто выбросить буры после недолгой работы. Руководство шахты на это никогда не пойдет. Нет, сын прав, что-то тут не то. — Думай, мама, кому отец мог перейти дорогу? — продолжил Молчун тем временем. — Это должен быть тот, кто не может вызвать его на Арену, кто-то, кто слаб духом и боится честного боя.

Я внимательно посмотрел в ее глаза. Мать поняла мою мысль и ее мозги заработали в поисках ответа. Сам же я тоже перебирал варианты, связанные со мной или Горшком. Может быть это отец этого обалдуя, которому я уже повторно руку сломал? Хотя между этими событиями прошло всего несколько часов, то есть оборотов и сообщить ему о задержании сына и последующей за этим экзекуции могли только сейчас или чуть раньше. Если матери позвонили на работу (в лаборатории есть стационарный передатчик, назвать это устройство телефоном язык не решится — коробка с динамиком и микрофоном в виде раструба патефона), а трудится она где-то до восьми, значит обвал произошел максимум оборот назад, хотя у нас тут же сообщают родственникам о том, что случилась беда с их близкими. Подрался я где-то в три, этих уродов забрали тогда же. Могли ему сообщить на работу? Могли. Щелкнуло у мужика что-то в голове, вот он и кинул динамитную шашку в тупик, где отец с товарищами по работе взрывными работами занимался, хотя о динамите тут и не знают, используют другое вещество — аламит, это я так, по привычке называю, потому что его запаковывают в брикеты как С4. Просто чтобы отомстить за позор, который причинили ему через его сына. Какой-то малек побил его здорового отпрыска. Вполне такое могло быть. Исключать эту версию нельзя. Но можно проработать и другой вариант. Допустим, подстава. Кто-то захотел, чтобы на него подумали. Разногласия между ними были? Может и были, отец не рассказывал мне, а вот мама может быть в курсе. Надо давить ее, пока не ушла в несознанку, потом отмахиваться будет.

— Это мог быть отец того оболтуса, которому я руку сломал?

Мама захлопала глазами, вспоминая.

— Тычок? Нет, вряд ли, тем более, что его сына тут же отдали в… э-э…

— Я знаю, куда его отдали и что он там делал. — Спокойно глядя на нее сказал я.

— Откуда?

— Неважно. Сегодня он с дружками напал на ученика моей ступени, да еще и девочку ударили, вот я и вмешался.

— Не смог пройти мимо? — мать как-то горько улыбнулась.

— А ты бы смогла?

— Нет. — Мотнула она головой. — И никто бы не смог. — Она помолчала, рассматривая меня. — В деда пошел. Он тоже такой как ты был, пока в Метрополии не сгинул.

— Про деда потом расскажешь. — Я отмахнулся. — Где живет этот Тычок?

— Лучше тебе к нему не ходить. — В глазах матери вспыхнула тревога. — Давай вызовем службу порядка, она разберется.

— Они даже и слушать не станут, не то что верить в наши бредни. — Сказал я, вспомнив доблестную милицию, то есть полицию. Да один черт, от перемены мест в названии сумма не поменялась.

— Они должны будут проверить. — Твердо сказала мать. — Таков порядок.

— Потом, когда будут нужные доказательства. А вообще он наверняка был зол на меня? И на отца?

— Ну, может быть. Гром ничего такого не говорил. Хотя… в столовой он как-то к нему подсел и побеседовал на тему той драки с его сыном. О чем они говорили я не знаю, отец не рассказывал, но общаться они не перестали. И давно ты подрался? Вчера?

— Сегодня, после занятия.

— Тогда он бы не успел подготовить обвал, если это он.

— Да там много не надо, швырнул аламит в тоннель и всего делов. Он свое дело сделает.

— Я не верю, что это он. — Мать замотала головой. — Сынок у него, конечно, тот еще Изгой получился, но вот остальные же нормальные, шаман смотрел и сказал, что все в порядке. Просто первый блин комом.

Ну да, знакомая поговорка. Это я ее в семью внедрил, внес, так сказать, свой вклад в лексикон орков.

— Значит кто-то это был другой, а Тычка просто подставили.

— Куда подставили?

— Ну, оболгали. — Нашел я синоним, а то вышло, что Тычок вместо ножки стола или колонны стоит. — Вспомни, может есть кто-нибудь еще? Может кто-то прибыл недавно?