— Нет, совсем не больно. Потрогай.

Он взял мою руку и осторожно поднёс к своему виску, погружая наши переплетённые пальцы в заново вспыхнувший обруч.

Я расслабилась и выдавила из себя слабую улыбку, Юджин неуверенно улыбнулся в ответ.

— Если бы мы поженились, у меня была бы своя?

— Да, конечно… Если бы поженились.

Или мне показалось, или в его голосе прозвучала нотка грусти. Впрочем, меня ждал дивный новый мир, в котором я не видела ничего кроме дворца, и на его исследования у меня оставалось не так уж много времени.

Мы с Юджином всё ещё сидели, держась за руки, когда в открытую дверь впорхнула младшая сестра Юджина, принцесса Кайла в платье, шлейф которого лился за ней подобно ручейку, с такой же короной, как и у брата, вслед за ней влетела птица — ворон Гидеон, названный в честь их дяди, отрекшегося от регентства ради большой любви к девушке из Воздушного Народа. Питомец всюду следовал за хозяйкой и был надёжнее любой стражи, он выклевал бы глаза любому, кто косо посмотрел на Кайлу. Ворон был той самой породы, зеленоглазой, которая привела меня сюда, которая значилась на всей королевской символике.

— А я поеду с вами в столицу.

Она не спрашивала разрешения, а констатировала факт. Они с Юджином были похожи не только королевским тоном, не терпящим возражения. У неё были те же тёмно-каштановые кудри, небрежно растрёпанные, те же внимательные голубые глаза. В свои пятнадцать она выросла выше меня на полголовы.

Знакомясь с ней, я опасалась, что девочка-подросток воспримет невесту брата в штыки (уж не знаю, почему меня это так волновало, ведь через месяц или около того я никогда её, да и всех остальных, не увижу), но нет, Кайла стиснула меня в объятиях и, возбуждённо вскидывая руки, объяснила, что давно уже мечтала познакомиться с избранницей брата, а то она начала бояться, что он умрёт в одиночестве. Юджин строго на неё шикнул.

Узнав, что с нами идёт Кайла, к нашей компании присоединился Конрад. «К принцессе проявляют слишком много внимания, ей не следует ходить по Городу без охраны». Думаю, он лукавил, и ему всего лишь хотелось прогуляться за пределами дворца, потому что внимания от прохожих больше всего доставалось именно ему, а не монаршим особам рядом с ним. Конрад имел невероятную популярность в Городе, к нему постоянно подбегали люди — благодарили, спрашивали, шутили, дружелюбно укоряли в чём-то. К нему как к коммандеру внутренней службы (в Эйа эта должность была чем-то вроде шерифа или главного жандарма) обращались страждущие с любыми своими вопросами, доходящими порой до абсурда. Он старался всем помочь, при этом очаровательно улыбаясь. Конрад обладал редким даром — он умел безоговорочно нравиться людям, чего, кстати, был напрочь лишён его брат-близнец.

Город меня удивил.

«Центр» находился в той части, к которой прилегал Дворец. До окраин мы не дошли. Подозреваю, что там было что-то вроде наших спальных районов, только на манер Эйа — в стекле и металле. Центр маялся пробками, но в отличие от беспросветной туманной серости московского МКАДА или третьего кольца, движение в Эйа напоминало бразильский карнавал, медленный, слегка раздражённый, но такой же яркий. Каких агрегатов там только не было: от мобилей (так называли безлошадные кареты) в классическом стиле этих мест до шикарных авто, будто сделанных по эскизам шедевров итальянского и немецкого автопрома, от здоровенных стеклянных автобусов до разноцветных, насквозь проржавевших колымаг, которые тащатся на последнем издыхании. А потом на меня выехал самый настоящий жигулёнок цвета баклажан, и я обмерла. Как любому русскому человеку, рождённому в конце прошлого века эта машина была мне до боли знакома, и я узнала бы её даже через тысячу лет в другой галактике — эта трогательная ёлочка на лобовом стекле, эти массажные чехлы на сидения, даже номерной знак, и тот свой, родной, девяносто девятый.

Встреча со «старым знакомым» озадачила меня на некоторое время так, что я забыла смотреть по сторонам.

Дома в Городе строились выше, чем в дворцовом комплексе, примерно как наши пяти- или семиэтажки, но были и совсем маленькие домишки, похожие на игрушечные, выглядели они немного нелепо, как пристроившиеся к старшим братьям под бочок малыши. Они теснились стена к стене, цветными крышами отражая бегущие по небу облака, взбираясь на пригорки, огибая реку. Красивые домики, не слишком вылизанные, живые.