— Юджин! Эй! — я щёлкнула пальцами перед его лицом.

— Нет, я не сплю. Слушаю. Возмутительная наглость. Возмутительная.

Ну что за люди? Они точно не ложились с тех пор, как мы виделись в последний раз, и уже тогда Серджиус едва держался на ногам. Как дети малые, честное слов. И как они без меня?

— Пошли, братцы. Пошли-пошли.

Они послушно побрели за мной, как уставшие дети или утята за мамой-уткой. Серджиусу я указала на его любимый диван в приёмной, он чуть было не лёг прямо в крыльях. Я сняла с его спины эту махину, аккуратно поставила рядом. Тяжесть жуткая. Он рухнул и тут же засопел. И ведь даже благодарности от него не дождёшься.

Юджин тем временем прошёл в кабинет и упал в стоящее там кресло, которое, как я успела узнать, с помощью магии раскладывалось. Наверное, я переборщила, потому что кресло превратилось в огроменную кровать с балдахином.

Я собиралась уйти, но Юджин схватил мою руку, тут же одёрнул её, предоставляя мне выбор, и я не удержалась, прилегла рядом. Кровать получилась настолько большой, что мы находились на расстоянии вытянутой руки. В тот момент я дышала так медленно, с таким усилием, как будто пропускала воздух не через лёгкие, а сквозь заржавевший от старости механизм. Юджин потянулся к моим волосам, вслепую, не открывая глаз, нащупал пальцами лепестки, вплетённые в мою причёску, задержался возле уха, и вдруг посмотрел на меня с кристальной ясностью, как будто он не засыпал только что стоя. От этого взгляда мне стало одновременно очень хорошо и катастрофически плохо, но ярче всего я ощущала страх — бесконечный и нет, не животный, а самый что ни на есть человеческий, страх самой себя. Его тяжёлая рука давила на мою голову, так же как его взгляд — на душу. (О Господи, похоже, чрезмерная драматичность передаётся воздушно-капельным путём.) Но это правда было тяжело. Нет, я не против отношений, допустим, даже любви, но вот это… нечто слишком большое. Больше, чем я или моя жизнь, или даже наши с ним жизни вместе взятые.

— В детстве, — начал Юджин тем голосом, которым обычно рассказывают глупые, но при этом важные секреты, — когда мне рассказали, что у каждого человека, владеющего магией, есть один какой-нибудь магический фокус, дающийся ему без усилий, естественно, как часть его самого, я мечтал читать мысли, чтобы знать, о чём думает мама или дядя… — Я не понимала, к чем он клонит. — Теперь я думаю, что эта самая ужасная способность из всех, потому что если бы я узнал, что ты чувствуешь ко мне то же, что и я к тебе, мне никогда не стать хорошим королём… никогда не выполнить свой долг перед народом.

«Какого чёрта вы делаете?!» — верещал в моей голове голос, подозрительно похожий на Серджиуса (вместо «чёрта» голос использовал другое слово), и был прав, потому что надо было уже что-то делать и в таком случае оставаться здесь навсегда, или не делать ничего и возвращаться домой.

Юджин ждал моей реакции. На какой? подтверждения? опровержения? И вопрос ещё сложнее — чего хотела я?

Пока я думала, что сказать, Юджин уснул. Может быть, это к лучшему. Когда я уходила, из его кулака торчали белые лепестки.

* * *

Пока я сомневалась в своих чувствах и намерениях, Юля с Климтом продолжали расследовать дело о пропавших козах.

— Что за Чупакабра? — недоуменно спросил Климт, когда они возвращались к ожидающему их такси.

— Монстр, высасывающий кровь из коз, — пояснила Юля. — Страшилка для детей. Что-то вроде снежного человека или Лох-несского чудовища. — Про снежного человека я, кажется, слышал.

Нахмурившийся Климт погрузился в собственные мысли. Его познания в жизни «пустынного» мира были весьма скудны, но если учитывать, что он покинул мир в семилетнем возрасте, то даже этот объём знаний удивителен.

Разговор с потерпевшим ничего не прояснил, за исключением, пожалуй, того, что мужчина очень хотел верить в сверхъестественную причину исчезновения его мелкого рогатого скота. А это, как известно, первый признак отсутствия хоть сколько-нибудь сверхъестественного.

До офиса доехали молча, потом разошлись по своим комнатам. Юля снова надела визор и лежала в нём на своей огромной кровати, наблюдая за тем, как колышется голубые всполохи вокруг Климта, беспокойно прохаживающегося по кабинету.

Они задержались в офисе до вечера, чтобы с комфортом поужинать и помыться. Какими бы они оба ни были аскетами, общие душевые СКМП не нравились никому, да и качество еды в столовой оставляло желать лучшего. Всё приготовленное холодными автоматами.

По прибытии в бункер СКМП, где их ждало суточное дежурство, Юлю с Климтом настиг Цыпа. Несмотря на его спокойствие (а спокоен он был всегда), Юля поняла, что случилось нечто из ряда вон выходящее.

— Вас ждут! — сказал он шёпотом, как ему казалось, на самом же деле Цыпин шёпот больше напоминает рёв клаксона.

— Кто? — удивлённо спросил Климт.