Гонг возвестил о том, что можно начинать побоище. Не дожидаясь первого хода от противника, Серджиус взмахнул мечами, которые выглядели продолжением его рук, Вадим с трудом блокировал выпад, отклонившись назад. Он явно держал меч не в первый раз, но до мастерства Серджиуса ему было далеко. Слева от меня Рихард скучающе вздохнул, Кайла строила глазки кому-то на противоположной трибуне, Юджин вообще не смотрел на арену, напряженно вглядываясь в небо (чего он там не видел?), когда случилось кое-что, намертво приковавшее внимание даже самых безразличных зрителей. Вадим выставил вперёд ладонь, как будто хотел остановить Серджиуса с помощью магии (он, как и я, пока не научился колдовать без помощи рук), и… Серджиус замер. Никогда не забуду его взгляд, одновременно испуганный и удивлённый. Ещё секунда и остриё меча оказалось бы у него под подбородком, но он вовремя высвободился из транса, и отбил удар. Вадим взмахнул руками, и оба меча отлетели на пару метров. Кто-то на трибуне громко охнул. Юджин чуть было не встал, он испугался за лучшего друга. Может быть, зря я не сказала про то, что Вадим что-то задумал. Само по себе заклинание левитации легче некуда, тем более что мечи тяжёлые и хорошо поддаются воздействию, но боевое оружие, особенно используемое солдатами королевской армии, специально для таких случаев защищается всеми возможными щитами против магических атак. То, что сделал Вадим, невозможно. Юджин впился в своё колено железной хваткой, от напряжения его челюсть образовала прямой угол.

Мотая головой, чтобы сбросить заморозку, встряхивая плечами, Серджиус еле-еле поднял руку с браслетом, в котором был чёрный кристалл, вызывающий дополнительные конечности, посмотрел на него как на предавшего друга, и тяжёлым движением — таким тяжёлым, что казалось, сейчас скрип послышится — взял висящий на спине арбалет (я ещё подумала — он что, собирается стрелять в упор?), размахнулся и со всей силы ударил Вадима по лицу. Это был грязный ход, ненужное проявление жестокости. Его можно было понять: Серджиуса тренировали с раннего детства, каждый бой для него — на смерть, сработали рефлексы, когда противник загнал его в угол. Но ход был всё равно грязный — арбалет тяжёлый, удар, нацеленный не остановить, а изуродовать. Голова Вадима дёрнулась, словно и не была прикреплена к телу, на чёрный песок закапала кровь. Он упал на колени, ощупывая одной рукой пострадавшую щеку, а другой останавливая Серджиуса. На этот раз заклинание сработало в полную мощь, Серджиус не мог пошевелить ни одним мускулом — застыл его рот, искривлённый злобой, яростный взгляд повис в воздухе кинжалом. Мне вдруг стало невыносимо его жаль. Лучшего солдата обезоружил какой-то нелепый чужеземец в броне с чужого плеча. Так опозориться перед людьми, защите жизни которых он посвятил всего себя!

Когда Вадим отнял руку от лица по трибуне прошёлся испуганный вздох, правая сторона превратилась в кровавую кашу, шлем в этом месте раскрошился и прозрачными осколками впился в истекающую кровью массу. Он поднялся, не обращая внимания на боль, глядя вперёд невидящим взглядом. Серджиус продолжал стоять, не шевелясь. Грязный, в багровый потёках, арбалет повержено валялся у его ног. Медленно, как будто бы лениво, улыбаясь нетронутой половиной рта, Вадим поднёс остриё меча к груди Серджиуса, который смотрел на него, пытаясь убить взглядом.

Напряжённый Юджин посмотрел сквозь меня на дядю. Рихард объявил победителя. Вадим выронил меч, Серджиус упал на землю как тряпичная кукла, оба выглядели выжатыми до предела, едва живыми. Девушка в чернично-чёрном платье вынесла в центр арену заранее подготовленные крылья серого цвета, положенные по протоколу младшим офицерам. Вадим смог приподняться на одном локте, вдел руку в крепление, но окончательно сесть не смог, перья окропились кровью, но даже эти небольшие неудобства не смогли унять энтузиазма толпы. Гонг обозначил перерыв. Трибуны шумели как в разгар футбольного матча, у горожан появилась отличная тема для сплетен на обозримое будущее. Столько легенд они смогут придумать о загадочном чужаке, владеющем магией на уровне первых орденских Жрецов. Его теперь наверняка назовут избранным, на рыночной площади поставят проекцию, запишут в исторические книги. Ну что же, Вадим исполнил свою главную мечту — стать кем-то значимым. Я хотела порадоваться за него, но почему-то не получалось. Тем временем Серджиуса под руку двое Жрецов отвели в лечебный шатёр, срытый под нижним навесом трибун.

— Как такое могло случиться? — беспомощно спросил Юджин.

Я пожала плечами, не глядя на него, но и он обращался не ко мне. К нам подошла Иоланда. Впервые я заметила в её больших тёмных, как спелые черешни, глазах беспокойство.

— Ты знаешь как, — ответила она.

Юджин тяжело вздохнул. Меня по-прежнему беспокоило каждое его движение, между нами незаметно образовалась странная, напряженная почти физическая связь. Он разрывался.

— Мы доверяем ему? — спросил он у Иоланды.

— До сих пор я не заметила в мыслях у Вадима ничего опасного, однако он мог блокировать моё воздействие.

— Марта? — с надеждой спросил Юджин.

— Я знаю его на два часа дольше вашего.

Точно, Вадим теперь представлял угрозу государственной безопасности, а я всё о сбывшихся мечтах и пережитом позоре думаю. Пожалуй, я должна была предупредить Серджиуса, но он вообще-то пострадал в меньшей степени. Ничего страшного пока не случилось.