Только будучи при смерти я бы не прошлась последний раз по московским магазинам, да ещё и в компании с Конрадом. ГУМ, Охотный Ряд, ЦУМ, Европейский, магазины Москва-Сити — всё это мы не прошли, пробежали. Конрад остался равнодушен к галстукам, зато бабочки ему приглянулись. «Только не смей ввести их в моду, это будет кошмар». «Я осторожно», — отвечал он покупая тёмно-зелёную бабочку в светло-оранжевый мелкий горох. Кайле мы накупили ювелирных побрякушек, весом под килограмм; всяких платочков, кулончиков, флаконов с духами — для девочек-служанок; Иоланде я приобрела своё любимой масло для волос, чтобы её чёрные тяжёлые локоны блестели ярче; Серджиусу — здоровенный колючий кактус, у них такие не растут. Специально для Юджина на брошке из чернёного серебра (в форме ворона, естественно) была сделана гравировка «Ю. от его загадочной иностранки». Брошка красивая, но только потом я подумала, что надпись может не перевестись, когда мы совершим переход в Эйа.

В конце дня я затащила Конрада в ночной клуб. Он долго пытался сохранить лицо, но иномирский алкоголь действовал на него слишком сильно, к тому же он не привык к такому громкому звуку, флуоресцентным вспышкам, прыгающим взмыленным телам, зато темп танца нашёл сразу же. Вот что значит прирождённый танцор.

К шести утра меня (а я подозреваю и Конрада) начал подгрызать стыд. Мы тут веселимся, а в Эйа, может, ещё кого-нибудь убили.

* * *

Почти так оно и было, с одной лишь разницей, что убийство произошло уже после того, как мы вернулись.

Наше возвращение определенно было запоминающимся: Вадим с бабинами проводов, коробкой, наполненной чем-то лязгающим, и рюкзаком, в котором явно зарождалась новая жизнь; мы с Конрадом, вспотевшие, растрёпанные, с разноцветными пакетами из магазинов.

Я успела вручить визжащей от восторга Кайле её часть подарков, когда с улицы послышался гомон. Как я успела понять, это очень нехороший знак.

На этот раз рядом со стеной было спокойно, люди толпились у озера.

Озеро Юджина VI (не могу быть точно уверена в нумерации) горело.

Обычно безмятежная сине-зеленая водная гладь полыхала всеми оттенками яростно красного, ядовито оранжевого, резкой, опасной желтизной. Пламя отбрасывало зловещие тени на лица стражи, горожан и принца. Бледный, тяжело сжимающий челюсть Юджин стоял прямо, но я видела, каких усилий ему это стоит. Рихарда с Серджиусом не было видно. Конрад быстро сориентировался, начал организовывать оцепление.

Присмотревшись, я поняла, что горит не всё озеро, небольшой островок оставался нетронутым. В центре, на водной глади, лежало тело девушки, той, что состязалась с Юджином на рыцарском испытании. Её светлые волосы нимбом окружали голову, некоторые перья из белоснежных крыльев всплывали на поверхность. Снова никаких признаков насилия на первый взгляд, тело напоминало Офелию Уотерхауса — чистая эстетика, а соответственно — явная работа безумца.

Я подошла к Юджину, чтобы он незаметно опёрся на меня. Никто не обратит внимания на слабости принца, если он подержит свою невесту за локоток, и он с благодарностью принял ту небольшую долю помощи, которую я смогла ему оказать.

— Глейна была первым помощником Серджиуса, — с болью в голосе сказал Юджин. — Этот удар попадает слишком близко. Слишком близко, чтобы и дальше ничего не делать.

Мне не понравился его тон. И взгляд его мне тоже не понравился.

— Считаешь нужным пойти на крайние меры?

— В одиночку я не буду принимать подобное решение, — он сжал зубы, — но революционеры достаточно творили беззаконностей у меня под носом.

— Серджиус не нашёл ничего нового по предыдущим делам? — я решила переключить его внимание. — Что-то же их связывало? Хотя бы то, что все они служили в армии.

— Конечно, связывало. Конечно, они служили в армии. Зачем иначе их убивать? Революционеры устраняют наших лучших воинов, а я стою тут, пошатываясь, и ничего не могу сделать.

— Но зачем делать это… красиво?

Он внимательно посмотрел на меня.

— Мы обязательно поговорим об этом. У тебя интересный взгляд… ты так часто говоришь про красоту, в нашей культуре не принято уделять внешнему много внимания.

— Наверное, поэтому у вас всё такое красивое. Когда не обращаешь внимания, оно само собой получается, верно?

— Но самое красивое существо во всём иномирье имело наглость родиться не в Эйа, а в какой-то Москве, — выдал мой жених неловкий комплимент. Может быть, и неловкий, но мне было приятно.

— Передам Вадиму.

Юджин зашёлся смехом, потом кашлем.

— Попытка сделать комплимент чуть не угробила меня.

— Пошли, — серьёзно сказала я, как будто не смутилась, — провожу до кабинета или куда ты там собираешься.

— Но оно того стоило.

— Что?

— Твоя улыбка, когда я сказал, про самое красивое существо.

— В следующий раз разрешаю называть меня просто девушкой, без всяких «существ».