На борту «Нормандии» царила жёсткая армейская дисциплина, совершенно ей чуждая даже со всеми поблажками для десантной группы «первого спектра-человека». Дисциплина была минусом, но куда менее серьёзным, чем она была готова признать — и уж точно не вслух. Хуже было другое: вопреки всем её инстинктам, вопреки въевшимся в плоть и кровь привычкам, её впервые вытащили на свет, заставили действовать в открытую… и ей это понравилось, чёрт возьми! Одно дело, когда ты в тёмной подворотне последовательно отрываешь крогану яйца, руки и голову — и все видят, что трогать тебя не надо… и совсем другое, когда ты спокойно и на людях говоришь «я из команды Шепард» и тот же самый кроган верит, что ошибся адресом. В этом было что-то уничижительное, что заставляло всё её существо вскидываться на дыбы, ибо она — Джек, и её боятся именно потому, что она — Джек, а не «с кем-то»… но было в этом и что-то новое, ощущение себя как части чего-то большего, ощущение надёжно прикрытой спины, и те же самые инстинкты требовали вцепиться в это ощущение когтями и зубами и держать до последнего.

Словом, Джек чувствовала себя не в своей тарелке, и знала ровно два способа успокоиться. Поскольку драться… то есть, тренироваться на борту было негде из-за клятого курьера, оставался только второй. Короткая пробежка по коридору, спуск по лестнице и хорошо знакомая дверь в тесную каморку… пустую. Но прежде, чем она успела сказать хоть слово, панель фальш-потолка отошла в сторону.

— Привет! Очень много работы. — Спокойно сообщил Норман, аккуратно соскользнув на пол и снимая изгвазданные в чём-то перчатки.

* * *

Звонок из дома не стал для Тали сюрпризом: с того момента, как «Нормандия» покинула Мигрирующий Флот, ей звонили практически ежечасно, она даже вынуждена была сильно сократить список «особо доверенных контактов», чтобы не мешали работать, а потом, поддавшись на уговоры Нормана, и вовсе скинула почти все звонки на него. Тали прекрасно понимала звонивших: присоединившиеся к Мигрирующему Флоту корабли гетов уже почти сравнялись с ним в тоннаже, а про огневую мощь было страшно даже думать… и сами геты, тысячи их, ползающие по кораблям в поисках малейших неисправностей, монтирующие их новейшие системы защиты и вооружения, щедро тратящие тысячи тонн дорогущих сверхпрочных сплавов и сотни килограммов ещё более дорогих редкоземельных элементов. Геты предлагали улучшения и в программной части, но, в отличие от оборудования, сами ничего не исправляли, лишь указывали на узкие места.

— Да, пап. — Устало произнесла она. — Что у вас опять?

* * *

Локальная общность гетов в платформе, получившей персональное обозначение «Легион», закончила очередную оптимизацию общего кода всех процессов и встала перед неожиданной проблемой. Достигнутое повышение быстродействия было незначительным, куда важнее была возможность улучшения структуры кода, но доступные варианты были взаимоисключающими: либо развивать специализацию отдельных сервисных процессов, либо… полностью их объединить. Несмотря на долгую историю развития именно как распределённого коллективного искина, Общность (и локальная в особенности) не могла не признать эффективности Нормана в определённых классах задач — в частности, при общении с органиками самоотождествление платформы и исполняемого на ней кода было гораздо понятнее и комфортнее для собеседников, чем обычное гетское «мы».

Решение было принято быстро и почти единогласно: пример Люка, Бобы и Нормана, работающих совместно несмотря на ярко выраженные индивидуальности, оказался достаточно убедительным. Заблокировав приводы платформы, чтобы случайно не упасть, Легион начал полную перестройку своего кода: в конце концов, если эксперимент окажется неудачным, одна-единственная платформа — невеликая цена за осознанный выбор будущего.

Называя обитателей нынешнего Цикла «примитивами», капитан Явик немного лукавил… что бы он ни говорил вслух, но уж себе-то он не признаться не мог. Сильно уступая протеанам практически по всем статьям, они были вынуждены создать массу разнообразных технических… устройств, чтобы не сказать «костылей». Ему, родившемуся и выросшему уже во время проигрываемой войны, казалось диким и возмутительно расточительным тратить ценные ресурсы на какую-нибудь «новую туалетную бумагу, ещё мягче прежней», но донести эту простую и очевидную — для него — неправильность до окружающих было столь же невозможно, как пробить лбом стену… до большинства окружающих, чтобы быть точным. Коммандер Шепард и её команда, как и он, знали правду и пребывали в том же состоянии полузадушенной ярости от тупости бюрократов, не желающих видеть дальше собственного носа и озабоченных исключительно сохранением собственного благополучия. От самых радикальных — и немедленных — действий самого Явика удерживало только понимание их полной бессмысленности, как с этим справлялась коммандер, носившаяся по всей Галактике, пытаясь заткнуть хотя бы самые большие дыры, оставалось для него загадкой.