— … меня слышит. — Перебила её узнаваемая саларианская скороговорка. — Говорит спектр Совета Джондум Бау. Совет уничтожен. СБЦ уничтожена. Все жители уничтожены. Цитадель — это ловушка, её необходимо немедленно уничтожить. Повторяю. Необходимо немедленно уничтожить Цитадель. Повторяю. Всем, кто меня слышит. Говорит спектр Совета Джо… — Передача шла без шифра почти на всех каналах и прерывалась звуками стрельбы и пронзительными воплями хасков. После секундной паузы послание повторялось.

Дав нам едва достаточное время, чтобы отойти от бывшей столицы Галактики на мало-мальски безопасное расстояние, все корабли в системе открыли огонь из всего, что только было. Мои сенсоры с абсолютной достоверностью зафиксировали не менее тысячи поросят, вошедших в открытый проём. Даже если на станции и были какие-нибудь выжившие — теперь они точно погибли… как и хаски, я надеюсь. Пробарабанивший вслед за второй волной поросят град снарядов из рельсотронов творение Жнецов величественно проигнорировало, мучительно подёргивая следующим лепестком, через один от уже открытого.

Не дожидаясь полного раскрытия, в ослепительной вспышке — на порядок ярче, чем от обычных ретрансляторов, даже магистральных — возле Цитадели появились четырнадцать вражеских супердредноутов. Момент был выбран оптимально — сразу после очередной волны поросят, но помогло это мало: даже их щиты не смогли полностью выдержать полный залп всех собравшихся кораблей, а из ретранслятора выходили новые: потрёпанные и очень злые турианцы, жаждущие реванша, шустрые и расчётливые саларианцы, спешащие принять участие в нынешнем Рагнарёке, осмотрительные и хитро… очень-очень хитрые азари, до которых внезапно дошло, что время для интриг кончилось, и настало время действовать, немногочисленные по-настоящему боевые корабли кварианцев… и тысячи кораблей гетов, ведомые супердредноутом, по обшивке которого даже во время сверхсветового перелёта продолжали ползать ремонтные платформы и что-то спешно доделывать. Под объединённым огнём Жнецы продержались почти двенадцать секунд — и стало ясно, что они прикрывали собой Цитадель, пытаясь выиграть время для её полного раскрытия и приёма следующей группы — уже в двадцать три супердредноута.

Несколько мегакреветок вцепились в станцию, пытаясь не то открыть заклиненные лепестки, не то замедлить её падение на газовый гигант — это уже не имело значения, так как новая волна поросят, прошедших вплотную к станции, смела их одним ударом. Наконец-то величайшее чудо Галактики стало выглядеть в полном соответствии со своей истинной сутью: обугленный, покорёженный и жуткий монстр, несущий смерть всем.

Установился некоторый паритет: каждые четырнадцать с половиной секунд Цитадель принимала очередную группу Жнецов из тёмного пространства — численность варьировалась от девятнадцати до двадцати семи, но моя экстраполяция показывала медленный рост — пропорциональный открытию второго лепестка. Казалось, что поведение Жнецов лишено всякого смысла — ведь все прибывшие корабли уничтожаются задолго до появления следующей группы, однако примерно через час, когда очередная партия врагов установила новый максимум в тридцать два корабля — начали приходить доклады о количестве оставшихся боеприпасов, точнее, о его неуклонном снижении, и стало понятно: древние машины просто терпеливо ждут, пока у нас кончатся патроны, ведь даже десятки тысяч поросят, практически в упор жгущие станцию, до сих пор не нанесли ей критических повреждений. Я внезапно вспомнил встреченную ещё в прошлой жизни оценку численности Жнецов в миллион супердредноутов — это не считая прочей «мелочи». Уничтожая примерно два Жнеца в секунду, нам понадобится почти пять с половиной суток, чтобы расстрелять их всех… и это просто физически невозможно: не хватит снарядов, не хватит поросят, начнёт отказывать техника. Интересно, можно ли это считать патом или в шахматах есть более подходящий термин? Видимо, с арифметикой был знаком не только я — убедившись, что за полтора часа интервал прибытия не изменился ни разу, все снизили интенсивность обстрела.

— Кварковый суп. — Спокойно произнесла Джейн. — Надо попытаться перерубить крепления открытых лепестков — не зря же они пытаются их растопырить?

Следующие два с половиной часа гетский супердредноут методично долбил «стебель» открытого лепестка без всякого видимого результата. К этому времени второй лепесток открылся почти наполовину, и с каждой вспышкой прибывало по тридцать два — тридцать четыре Жнеца. А потом пришла группа из двадцати восьми… затем — из двадцати девяти, а за ней — из двадцати семи. А ещё через полчаса, когда прибывающие группы стабилизировались на двадцати трёх — двадцати пяти кораблях, лепесток медленно-медленно начал отдаляться от станции.