Следующая группа прибыла не через четырнадцать секунд, а через одиннадцать, и в ней было не двадцать три Жнеца. И даже не тридцать три. Сорок семь гигантских кальмаров вцепились в станцию. К счастью, долётное время поросят не превышало секунды — и именно столько Жнецы и просуществовали после своего появления в системе Арктура. Произведённый перерасчёт объяснил причину такой суеты: сбросив лепесток, весивший лишь немногим больше миллиарда тонн с четвертью, станция сменила свою траекторию, и теперь должна была не чиркнуть по боку газового гиганта, а на скорости в почти пятнадцать процентов световой войти практически точно в его центр, и до этого жизнеутверждающего события оставалось всего десять часов, двадцать три минуты, пятьдесят четыре… пятьдесят три… пятьдесят две… словом, секунды тикают.

Жнецы сосредоточили свои усилия на попытке спасти Цитадель, игнорируя любой риск — как минимум дважды прибывшие сталкивались между собой с фатальным результатом. Складывалось впечатление, что раскрытие лепестков увеличивает зону приёма кораблей — настолько близко от расстреливаемой станции они выходили. Супердредноут гетов снова сосредоточил огонь на всё ещё пытающемся открыться лепестке — снова в режиме «кваркового супа». Интервал между прибывающими группами сократился до восьми секунд с четвертью, и численность их снова стала расти — с отметки в двадцать кораблей примерно. В группе из двадцати восьми кораблей друг с другом столкнулись уже три Жнеца сразу, и дальнейший рост прекратился. Объединённые флоты продолжали непрерывно стрелять — и между кораблями и базой флота Альянса непрерывно курсировали транспортные корабли, пытающиеся хоть как-то восполнить расход боеприпасов. Свои транспорты были и у союзников, но даже суммарно их груза до конца падения хватить не могло. Не лучше была ситуация и у гетов — несмотря на потрясающую точность прицеливания и предельную экономию, поросята должны были кончиться задолго до отстрела всех пяти лепестков… Но геты и не собирались этого делать — точка прицеливания чуть-чуть сдвинулась с середины рычага, удерживающего лепесток, на его крепление к кольцу Президиума… и ещё одна линия поросят потянулась к разбитому промахами участку кольца рядом с уже пустым шарниром, где гамма-датчики наблюдали небольшое повышение излучения.

— Интересно, если взрыв обычного ретранслятора полностью уничтожил всю систему Бахак, что случится при взрыве Цитадели? — Задумчиво спросил я вслух.

Повисшая тишина была очень неприятной.

— Зато Цикл прекратится. — С мрачной решимостью сказал Гаррус.

— Не факт. — Ещё более мрачно возразил я. — Им понадобилось около трёх лет, чтобы долететь из своего тёмного пространства до Бахака. Что мешает остальным прилететь сюда ещё через три года? По моим оценкам их вполне может быть и миллион, и десять, и даже больше.

— По каким-таким оценкам? — Голосом Шепард можно было бы заморозить что угодно — включая тот самый взрыв Цитадели.

— По приблизительным. — Тяжело вздохнул я. — Есть разные оценки длительности Жатвы протеан, вот, пусть Лиара меня поправит, если ошибусь, от ста до трёхсот лет. Есть разные оценки боевых возможностей их кораблей. Исходя из этих оценок и известного итога, можно примерно прикинуть необходимое количество Жнецов, участвовавших в процессе. Один из вариантов — миллион. Есть и другие, самая оптимистичная — примерно сто тысяч, самая пессимистичная — четыреста миллионов. В любом случае, на данный момент мы уничтожили более сорока тысяч супердредноутов, и Жнецы даже не подумали сменить тактику, что позволяет считать оптимистичную оценку оптимистичной излишне. — Я снова вздохнул. — На месте Жнецов лично я бы запросто пожертвовал бы Цитаделью, дабы вселить в органиков ложную уверенность в победе, а основные силы отправил бы своим ходом на обычном сверхсвете, благо, разрядка масс-ядра им не требуется, и через три года свалился бы как снег на голову ничего не подозревающим «победителям», как раз когда одурманенные агенты влияния продавили бы идеи о сокращении вооружений и непомерных военных бюджетов. — Трёхпалые руки как будто специально созданы, чтобы изображать кавычки, неудивительно, что Спаратусу, мир его праху, так нравился этот жест. — Что? Это просто голая логика!

Явик смотрел на избиение Жнецов с яростным ликованием, и жалел только о том, что его роль свелась всего лишь к бездеятельному наблюдению.

— Приятное зрелище, не так ли? — Раздавшийся рядом голос бортового искина заставил его сперва поморщиться, и лишь потом обратить внимание на вовсе не радостную интонацию… скорее, даже некоторую горечь.

— Норман. — Ровно ответил он.

— Скажите, коммандер, в каком случае вы бы согласились потерять пятьдесят тысяч супердредноутов в безнадёжном бою? — В интонациях искина появилась нехарактерная вкрадчивость.

— Чтобы выиграть время для чего-то очень важного. — Немедленно ответил Явик, и, подумав, добавил: — Или если эти потери приемлемы в общей схеме…