Итак, а что такое современный космический дредноут? Самое главное в дредноуте — это орудия главного калибра, те самые километровые рельсотроны, определяющие длину корпуса. Иногда они расположены сплошным пучком, иногда, как на азарийском «Пути Предназначения» — по периметру корпуса^[43]. В любом случае, именно от них отталкиваются проектировщики, размещая огромное масс-ядро и питающие его мощнейшие реакторы — его, а вовсе не орудия. Именно оно потребляет более девяноста процентов мощности корабельных реакторов во время перелётов со сверхсветовой скоростью. Но и во время боя не орудия являются главными «обжорами» — пальму первенства у масс-ядра перехватывают эмиттеры щита. Ведь чем больше и мощнее поле эффекта массы — тем больше необходимая для его поддержания мощность… и растёт она в геометрической прогрессии. А дредноуты очень велики.

Сами орудия потребляют совсем немного: чтобы разогнать двадцатикилограммовый снаряд до скорости в четыре тысячи километров в секунду, когда его масса уменьшена в миллион раз, необходимо всего сто шестьдесят два мегаджоуля с копейками… с поправкой на КПД в двадцать пять процентов и при скорострельности один выстрел каждые две секунды — это всего-то триста двадцать четыре мегаватта! Типичный блок привычной мне атомной электростанции выдавал гигаватт мощности и смог бы питать три таких орудия, а суммарная мощность термоядерных реакторов дредноута больше примерно на четыре порядка с хвостиком^[44]. Проектируемые дредноуты нового поколения будут оснащены ещё более мощными реакторами и орудиями типа «Таникс», с более высоким коэффициентом уменьшения массы… правда, Жнецы прилетят раньше, чем даже самый первый из новых дредноутов будет хотя бы заложен.

К чему я это? Да всё к тому же: поросята. Снаряды для рельсотронов — простые и незатейливые вольфрамовые болванки. Для орудий главного калибра дредноута — это цилиндр длиной двадцать сантиметров и диаметром восемь, чуть больше литра объёмом… У крейсеров снаряды легче вчетверо, у фрегатов — вообще всего килограмм массой, и на борту их тысячи. Нет, реально тысячи! Даже у меня, когда ещё стояло это двухствольное убожество, которое мы заменили на мою нынешнюю пушку, боекомплект превышал десять тонн! С «Таниксами» ситуация чуть-чуть другая, но не принципиально. А вот поросята весят. Нижняя граница здравого смысла — примерно полцентнера, иначе даже самые маленькие масс-ядра, которые производятся серийно, оказываются чрезмерно большими и неоправданно дорогими. А пятьдесят килограммов — это вам не один… и ладно бы только масса, но ведь ещё и объём! Плотность жидкого водорода — всего семьдесят граммов на литр, а его целых три кило! Жидкий кислород чуть тяжелее килограмма на литр, но его и нужно больше — шестнадцать килограммов. Итого одних баков получается пятьдесят пять литров! Остальные тридцать килограммов с копейками приходятся на блок конденсаторов, двигатель и корпус, и всё это занимает ещё около десяти литров. Словом, на фоне вольфрамовых болванок, боекомплект поросят оказывается чудовищно маленьким… С другой стороны — вольфрамовые болванки, даже если я выпущу их все, не смогут сдвинуть с орбиты газовый гигант, а поросёнок — смог!

Вспомнил я о поросятах не просто так: несмотря на обещание «организовать как можно скорее» — и даже невзирая на наличие отлично подходящих на роль мишеней никому не нужных астероидов в пролетаемых транзитом необитаемых системах и отсутствие в них же посторонних свидетелей, Шепард пробные стрельбы банально зажала… а вот геты — провели. И немедленно начали переоборудование своего флота, настолько результаты вдохновляли — собственно, на их изучение я и выделил основные ресурсы, чтобы отвлечься после устроенной Мордином выволочки.

Эксперимент первый: стрельба из обычных орудий по астероиду, защищённому не классическим щитом, а сравнительно тонким и даже не очень мощным полем эффекта массы — с коэффициентом всего-то в полтора с копейками миллиона раз (для полёта со сверхсветовой скоростью корабли доводят коэффициент до триллиона). Результат: в мгновение ока теряющие почти всю свою кинетическую энергию снаряды, летевшие со скоростью в честные дредноутские четыре тысячи километров в секунду… просто отскакивали, немного раскрошив камень в месте удара. Снаряды из второй серии выстрелов — уже по листу стандартной брони фрегата — отскакивали куда бодрее, изредка оставляя едва заметные вмятины… если удачно били углом. Увеличение коэффициента до пяти миллионов без мелочи (кварианско-гетская троичная арифметика и любовь к круглым цифрам дали вот такой забавный результат) свело повреждения брони практически к нулю (повторю: дредноут стреляет по фрегату!), а снаряд при отскоке сохранял от сорока до восьмидесяти процентов скорости — в зависимости от угла попадания.