Скорая приехала, когда опасность уже миновала. Алексей пришел в себя и даже пытался шутить, что де мол его никакая зараза не возьмет, а сердце еще и его переживет. Тем не менее, он уехал на скорой в клинику, оставив ключи на вахте и попросив передать их водителю.

Отлежав положенное время, Алексей выписался из больницы и улетел по месту работы. Ольгу отыскать он больше не пытался. Сопоставив все факты и вспомнив ее слова, когда на шутливый его вопрос, а что ты будешь делать, если разлюбишь меня? Она также, вроде в шутку ответила- исчезну из твоей жизни.

Исчезла! Просто исчезла, без объяснений, без прощаний, без извинений… Наверное, она права. Без объяснений лучше.

Работа поглощала без остатка, он с головой погрузился в проблемы института. Коллеги, пытавшиеся выспросить у него про жену, которую он собирался привезти с собой, так ничего и не выяснили. Алексей ловко переключал разговоры на производственные темы и постепенно интерес к его семейной жизни угас, находя пищу в новых объектах.

Осень для Алексея наступила совершенно неожиданно! Кажется, вот только что он любовался весенней порой во всей ее красе, строил планы

на семейное счастье, пережил глубочайшее разочарование и потерю любимой, а за окном уже стылая осень. Лета он просто не заметил, перебираясь с объекта на объект, спал урывками, загоняя себя в попытках не вспоминать, не думать…

Боль от потери не исчезла, не растворилась, но она спряталась поглубже, оставив после себя глухую тоску.

То, что Алексей перестал бывать на корпоративах, приемах и просто проводить время в кругу друзей, коллеги связывали с его якобы женитьбой и семейными заботами, потому никто не настаивал на общении и не пытался затянуть его куда-нибудь на очередную тусовку.

Такой расклад более чем устраивал самого Алексея, поэтому он отмалчивался, улыбался, отнекивался, и всех все устраивало. Самые активные барышни может и повздыхали немного, но, не последний перспективный жених на свете, вскоре переключили внимание на другие объекты.

Самым тяжелым в этот период для Алексея оказалось общение с родителями. Он был и остался внимательным сыном, уважительно относился к требованиям и просьбам родителей, но до сих пор, с того памятного дня, не мог решиться встретиться с ними. Перспектива предстоящей встречи и последующих объяснений не давала ему покоя и заставляла каждый раз откладывать приезд, ссылаясь на срочные заказы, загруженность на производстве и на любую выдуманную причину, не позволяющую ему оставить объект.

Но сколько ни оттягивай, а концу быть. Все сошлось одно к одному. Он уже порядком просрочил плановый осмотр в клинике и оттуда бесконечным потоком шли напоминания. Матери предстояла серьезная операция и она категорически отказывалась давать согласие, не повидавшись и не пообщавшись с сыном. Да и на работе в Центре поджидали отчеты по результатам исследований.

Одна из лабораторий как раз завершала опытные образцы, которые должны были пойти в разработку. А далее предстояла длительная работа по доводке и запуску в серийное производство, беготня по комиссиям, сотни бумаг и подписей и прочая чиновническая тягомотина. Так что дома Алексей собирался пробыть долго, рассчитывая к лету уже вылететь на объект с готовым пакетом документов и утвержденным вариантом для серийного выпуска.

Мать Алексея, Маргарита Львовна Вересова (в девичестве Никольская), считала себя отпрыском дворянских корней, голову всегда стремилась держать гордо и смотрела на мир слегка свысока.

Хотя так никто никогда и не понял, каких дворян, и откуда она это взяла, но муж, а следом и сын, старались подыгрывать ей, что нисколько не мешало им эксплуатировать эти самые корни в семейной жизни. Маргарита Львовна прекрасно готовила, закатывала соленья-варенья и вообще содержала дом в идеальном порядке. Вполне привычная к армейскому распорядку, помотавшись четверть века по гарнизонам, она и на пенсии в доме следовала раз и навсегда заведенным правилам. И отец, и сын боготворили ее. Атмосфера в семье была легкой, доброжелательной, поэтому приезд сына всегда был особым праздником для всех троих.

Маргарита Львовна никогда не расспрашивала Алексея о личной жизни, но с надеждой ждала, когда же случится это чудо, что она сможет подержать на руках внучат.

Трель телефонного звонка застала Маргариту Львовну за стряпней, поэтому она крикнула через плечо:

— Коленька! Возьми трубочку, у меня руки в тесте!

Николай Николаевич взял трубку, слушая, по ходу монолога собеседника вставлял «да», «конечно» и «обязательно». Закончив разговор, он подхватил Маргариту Львовну со спины за талию и закружил по кухне. Та с возгласом — «ты что творишь, сумасшедший»! — развела перед собой перепачканные в муке и тесте руки.

Николай Николаевич осторожно поставил жену, развернул к себе, и обнял ладонями лицо.

— Дождались, Риточка! Дождались! Алешка с девушкой приедет сегодня вечером! Так что кстати твоя стряпня!

— Коленька! Как же?! У меня же ничего не готово!