От загадок и нелепости здешнего мира у мальчишки пухла голова — да и дышалось на такой высоте уже не так, чтобы очень вольно. Хорошо ещё, что Вальфрид подобрал им теплую одежду и горные ботинки с шипами — без них они давно улетели бы в пропасть. К счастью, заниматься альпинизмом в прямом смысле им не пришлось — но и так карабкаться по скалам оказалось непросто. Кое-какой опыт у них троих имелся — но в настоящих горах никто из них, увы, пока не был. А пробираться по ним оказалось, мягко говоря, неуютно — камни сверху тут падали, словно брошенные чьей-то злобной рукой, и выскальзывали из-под ног, как живые. Вальфрид, то ли всерьёз, то ли в шутку говорил, что тут живут кобольды, злые горные духи, — и в это вполне можно было поверить. Во всяком случае, один неверный шаг тут мог стоить жизни. Хорошо ещё, что высоты никто из них не боялся, а Вальфрид так и вовсе оказался прирожденным горцем — он прыгал по камням с ловкостью… ну да, горного козла. Правда, сказать это вслух никто из них не осмелился бы — и совсем не потому, что за такое вот немец не глядя дал бы в ухо. Как-то глупо это было. Просто глупо — здесь и сейчас, по крайней мере. А может быть, и вообще…

Вальфрид был, конечно, не подарок, — молчаливый и язвительный, когда не молчаливый, — но без него они сюда точно не добрались бы, даже если бы и знали, куда именно идти. Заблудиться в горах, как ни странно, было проще простого — свернешь не в то ущелье (точно такое же на вид, как и нужное!) — и ошибку поймешь, когда возвращаться будет уже поздно. Вообще… поздно. Даже если не наткнешься на что-нибудь похуже простого обвала. Россказни Вальфрида о снежных людях-людоедах мальчишка пропускал мимо ушей — такого он наслушался и дома — но снежные барсы точно здесь были, он сам вчера видел одного. Вальфрид говорил, что в снега они, вопреки названию, не поднимаются, и на людей вообще не нападают — но при виде двухметрового (это если без огромного хвоста!) пепельно-пегого хищника в это верилось с трудом. Впрочем, бывали здесь вещи и похуже…

Мальчишка невольно поёжился, вспомнив, как три дня назад, едва выбравшись из города, они шли мимо Ущелья Тумана — того, в котором он… жил, и из которого выползал наружу. На туман это, кстати, не походило ничуть — между угольно-черных утесов висела смутная, бледная, какая-то ПУСТАЯ масса — и на ней, против солнца, дрожали страшные бесцветные радуги. Зрелище было столь жуткое в своей абсолютной чужеродности, что в ту сторону мальчишка больше старался не смотреть. И всё равно, чувствовал словно проникающее через кожу давление — даже не взгляд, а нечто такое, для чего у него не было определений, и от чего волосы буквально поднимались на голове. После этого зрелища россказни Вальфрида о Серой Хозяйке и Поющем Черве казались безобидной сказкой…

Задумавшись, Антон не сразу понял, что тропа повернула. Обогнув подножие высоченной скалы, оплетенной полосами снега, они вышли сразу на площадь. Здесь они остановились, и мальчишка сразу же прищурился. Где-то высоко на скалах горел ослепительный ксеноновый прожектор, и его свет накрывал весь городок — неправильную мозаику стен и крыш, поднимавшуюся к краям глубокой скальной чаши. После трех дней диких скал зрелище казалось бредовым, как во сне.

— Откуда тут свет-то? — выдохнул Андрей. — Тут кругом полная дичь же.

— Не знаю. Я мало тут бываю.

— А дальше тут куда? — спросил Сергей.

— Туда, — Вальфрид показал куда-то в непроглядный мрак.

Миновав площадь, они побрели вверх по узким улочкам, всё выше и выше, пока Вальфрид, толкнув калитку, не вошел в небольшой, огороженный высокой стеной двор. Заднюю его часть замыкала неровная скала, уходящая куда-то вверх, во мрак. К ней прилепился узкий трехэтажный дом с темными окнами. Они вошли в него и поднялись на самый верхний этаж, в просторную темную спальню. Днем из её большого окна открывался, должно быть, потрясающий вид, — но сейчас Антон видел лишь половинки освещенных прожектором крыш. Всё остальное тонуло в тусклой сизой мгле, и казалось, что поселок стоит на самом краю мира. Не самое приятное зрелище, на самом-то деле, — и особо любоваться им мальчишка не стал. Ноги после трех дней пути по горам гудели, глаза слипались от усталости, так что даже ужинать никто из них не стал. Наплевав на царящий здесь холод, ребята забрались в спальники и провалились в сон…

* * *

Утром, ясное дело, все проснулись разбитыми и с ломотой во всех мышцах — как всегда бывает, если после долгой нагрузки вдруг расслабиться. Но, по крайней мере, не замерзли — всё же, спальные мешки в этом таинственном ССНР делали на совесть. Картинка в окне, правда, вызвала у Антона острый приступ ностальгии. Долина, придавленная сейчас низким покровом тяжелых серых туч, смотрелась совершенно по-земному, пусть даже одно-двухэтажные дома тут выглядели непривычно, словно их строили в какой-нибудь Прибалтике, а то и вовсе в Швейцарии. А безлюдье на улочках не особо пугало — мало ли, ранее воскресное утро… Не хотелось верить, что людей, кроме них, тут просто нет, и пойти в уютное кафе не получится…

— Ну, и что будем делать? — спросил Сергей, когда они все поели. Завтракать пришлось всё той же «красной рыбой», ещё с вечера оттаивающей в спальниках. Не самое приятное соседство ночью — но лучше уж так, чем выковыривать мерзлую рыбу из жестянок…

— Сейчас? — Вальфрид как обычно с усмешкой посмотрел на них. — Пошли Ключ брать, — он помолчал и добавил: — Если получится.

* * *

Заранее ёжась, они вышли во двор, но там, к радости Антона, оказалось совсем не так холодно, как он боялся, — обычный зимний мороз, не более того…