— Дорога трудная?

Льяти вдруг улыбнулся.

— Ну, это кому как. Я-то сюда дошел, дойду и обратно, не впервой. И вы, наверное, сможете.

— Наверное?

— Я тебе бог что ли, предсказывать? Да не бойтесь, вас много, и деретесь вы хорошо, — Льяти задумчиво почесал свежий синяк на скуле, полученный им во время отчаянной, но, увы, безуспешной борьбы за свободу.

— Ты нам поможешь пройти к Морю Птиц? — спросил Сергей.

Льяти широко улыбнулся.

— Конечно!

* * *

После столь раннего пробуждения ребята пришли в состояние некоторого обалдения — с одной стороны, четырех часов сна было явно маловато, с другой — спать пока что никому не хотелось, благо, побудка оказалась очень… яркой. А впереди ещё три четверти длиннющей здешней ночи — целая вечность, как подумал Димка. Самое поганое, что тут совершенно нечего делать — идти ночью через такой лес безумие, а никаких особых дел в маленьком лагере не имелось. Оставалось лишь расспрашивать Льяти, который, впрочем, тоже выглядел несколько… пыльным мешком пришибленным, как говорила Аглая о тех, кто затягивал или даже срывал ее пионерские поручения.

— Как же вы к таким суткам приспособились? — спросил Сергей.

— А чего приспосабливаться? — удивился Льяти. — Ночь спим, день бегаем. А у вас что, день короче?

— Ага, в полтора раза, — ответил Димка.

— Ой, это очень мало. Как вы что-то успеваете?

Мальчишка вздохнул.

— Ну, иногда и не успеваем. Мне, например, иногда хотелось, чтобы в сутках и побольше двадцати четырех часов было.

— А что такое час?

Димка показал Льяти часы, но тот даже после длительных объяснений не понял назначения прибора. Цифр он не знал, и вообще оказался совершенно неграмотным — то есть, считать-то он умел, но лишь на пальцах. В буквальном смысле — на пальцах рук и ног. Сама идея каких-то условных значков — что букв, что цифр, — казалась ему даже не непонятной, а совершенно ненужной — зачем, если считать можно в уме, а всё, что надо — передать на словах? И всё это при том, что назвать Льяти идиотом не получалось, — он был сообразительный мальчишка с живым характером. Даже, пожалуй, слишком живым, — Димка ещё никогда не видел столь стремительной смены эмоций.

Аглая от такой безграмотности гостя едва не упала в обморок — в её представлении здоровый парень, восьмиклассник, не умеющий даже читать, был чем-то совершенно немыслимым. По старой памяти она тут же дала Димке пионерское поручение «подтянуть» Льяти хотя бы до уровня первого класса. Мальчишка отказываться не стал, но про себя растерялся, — он знал, что Аглая с него не слезет, а как учить грамоте, если ни букваря, ни даже классной доски под рукой нет? Да и объяснить, зачем всё это надо, Льяти будет трудновато — с чтивом в отряде было плохо, в поход шли, понятно, не затем, чтобы читать книжки. У Ирки в рюкзаке нашелся ботанический атлас, у Антона — затрепанная «Молодая Гвардия», вот и всё. Да и тетрадки им нужны совсем для других дел. Да уж, задачка…

Между тем, Льяти продолжал сыпать вопросами, как из пулемета — пусть он и дикий, любопытства ему было не занимать. При всем этом, его поражали даже совершенно обычные, с точки зрения пионеров, вещи, начиная от обычной стальной ложки, — Льяти не принимал её назначения, но сам материал ему понравился, и он стал расспрашивать, где можно найти такой. Однако, обстоятельный рассказ Сашки о железорудных шахтах, конвертерах и доменных печах прошел как-то мимо его ушей — Льяти совершенно искренне не понимал, как можно сделать какой-то МАТЕРИАЛ. Мастерить из уже готового — это он знал и хорошо в этом разбирался. А вот сделать что-то, в природе несуществующее, — это в его представлении было самой настоящей черной магией…

Сашка неосторожно дал ему посмотреть свою финку, — и в итоге её едва удалось отобрать: Льяти быстро оценил преимущества стального оружия над каменным. Хорошо хоть, что с одеждой таких проблем не возникло, — ткать здесь умели, хотя лишь в немногих племенах, да и там ткали, в основном, паруса и ковры, а не одежду, которая здесь сводилась к обусловленному приличиями минимуму. Идея же обуви оказалась для Льяти совершенно непонятной, — из чистого любопытства он выпросил у ребят пару кедов, но ни одна не налезала ему на ноги, подошли только кеды Максима.

Льяти сделал в них несколько неуклюжих шагов, едва не свалился, сел и торопливо сорвал их со ступней, заявив, что носить такие штуки — только издеваться над собой, и без них гораздо лучше. А наивная попытка девчонок подстричь ему волосы едва не привела к драке, — Льяти возмутился так, словно ему попытались отрезать уши. Сашка сказал, что у туземцев, наверное, табу на стрижку волос.