— Нет, спасибо, в следующий раз, — буркнул Мишка. Уж чего-чего, а идти в гости к таким жуликам ему вовсе не хотелось.

— Ну, как знаете… — Терри повернулся и, вместе с остальными, пошел обратно, — наверное, туда, где у Буревестников было стойбище.

— Ни фига себе… — сказал Димка через минуту. — Похоже, не такие уж они и гады…

— Такие, такие… — вздохнул Лари. — Только трусоваты. Сами не отнимут, но обжулят обязательно.

— А что ж тогда вы с ними водитесь? — повторил Димка.

— А что делать? Соседи, как-никак. Горгульи далеко, а они — близко. А в собственном соку кипеть — спятить можно же.

— А ракушки им зачем? — спросил Борька.

Лари улыбнулся.

— А от жадности. Они их копят, меняются с другими племенами и друг с другом. У кого больше ракушек — тот и важней. А нам-то проще их ловить, чем рыбу.

— Чокнутые какие-то, — сказал Юрка. — Ладно, малыши разные там собирают фантики, — но эти-то уже большие!..

— Да ну, — ответил Борька. — Не хватало ещё и с ними разбираться. Дело сделали — и ладно. Давайте в Столицу, а то девчонки там без нас…

— Никак сохнешь по кому? — предположил Юрка.

Борька отмахнулся.

— Да ну тебя… Просто на душе неспокойно. Пусть Волки и хорошие — но мало ли там что…

— Короче, давайте костер жечь, — сказал Димка и повернулся к Лари. — Поможете?..

* * *

Певцы, в самом деле, помогли отлично: натаскали на обрыв громадную кучу плавника и сухих водорослей, так что костер получился роскошный. Ну, а где костер — там и посиделки. Тем более, что вечер выдался ясный, теплый, в общем, замечательный. Над далекими западными горами ещё догорал закат, море стало густо-синим и словно непрозрачным, вдали, на островах, смутными искрами мерцали костры, — и от этого у Димки почему-то становилось тепло на душе. Там, далеко, у костров тоже сидят ребята, поют, травят байки, болтают… И пофиг им на Хозяев, засунувших их в этот странный, но, в общем, не такой уж плохой мир…

* * *

Прикрывая глаза от бешеного ветра, Димка перегнулся через парапет. Глубоко внизу бесновалось черное, в белых полосах пены море, огромными валами набегая на берег. Справа, под черной морщинистой скалой, стоял маленький, полузатопленный уже поселок, — перехлестывая через берег, волны врывались на улицы, по ним гуляла буйная вода, Димка увидел, как рухнула светлая стена одного из одноэтажных домишек, как поплыли в море длинные балки. Людей там, похоже, уже не было, но смотрелось это всё равно жутко…

Дождь, к счастью, не шел, но ветрище бушевал так, что казался тугой струей воды, но не холодный и пронизывающий, а какой-то нездорово-теплый. По небу бешено неслись растрепанные сизые тучи, между них то появлялась, то скрывалась полная синеватая луна. Под ней, из чащи неистово машущих ветвями голых черных деревьев, поднималось крестовидное многоэтажное здание, тоже черное против тусклого света — лишь слева, под крышей, светились мутно-багровым два окна. Шторы, наверное, — но всё равно, выглядит всё это на удивление зловеще, подумал Димка… и проснулся.

* * *

Какое-то время он лежал неподвижно, глядя в затянутое высокими облаками утреннее небо и пытаясь вспомнить, где он. В первый миг показалось, что дома, и ощущение получилось… болезненным. До дома было как раз очень далеко, и Димка не знал, смогут ли они вернутся. Да и сон был определенно нехороший — интересный, конечно, но нехороший, как ветер в самом сне, где надвигался невиданный, чудовищный шторм… Очень похожий на грозу, которая перенесла их сюда, но хуже, много хуже, потому что он должен был не забрать что-то из этого мира, а ПРИНЕСТИ… что? Он никак не мог вспомнить, но от этих безумно машущих деревьев, от здания, как-то нехорошо похожего на областную больницу, тянуло какой-то мертвящей, неземной жутью…

Димка недовольно помотал головой и приподнялся, осматриваясь. Он лежал у давно погасшего костра. Борька и Юрка ещё бессовестно дрыхли. Певцов и след простыл — ну да, они простились с ними ещё вчера, уже далеко за полночь. Пели они в самом деле хорошо — в любой школе такой хор оторвали бы с руками, да и не только в школе, наверное…

Вдруг Димке показалось, что всё это — тихая утренняя степь, высокий свод облачного неба, тихое серое море — всё это уже снилось ему, там, ещё дома…

Он замер, пытаясь вспомнить, так ли это, — но лишь запутался уже окончательно. Такого с ним раньше не случалось, — воспоминания шли всегда одно за другим, ясно и четко, и он всегда помнил, что сон, а что не сон. Да и таких странных снов ему дома не снилось. А теперь…