— Да ну тебя, — буркнул Димка. — Не Игоря, так кого другого сюда пошлет, чтобы лично ухи нам надрать. Ей же порядок важнее всего, а когда мальчишки черт знает, где болтаются без разрешения — это не порядок.

— Перспективочка… — вздохнул Борька. Настроение этим утром у него тоже было почему-то невеселое. — Или сидеть на берегу с этими Буревестниками — или ухи под драньё подставлять…

— Лучше ухи, — оптимистично предположил Юрка. — Всё веселее, чем на берегу болванами сидеть.

— Кстати, а куда Певцы делись? — спросил Димка. — Где они живут-то хоть? Не на морском дне же, на самом-то деле?

— Да я ведь говорил уже, — удивился Борька. — Тут, в скалах, наверняка есть пещера, попасть в которую можно лишь нырнув под берег. Вон, видите, справа утес прямо в море выходит? Там сразу у обрыва глубоко, наверняка вход там. Я про такое в одной книжке про пиратов читал.

— Проверим? — сразу же предположил Юрка.

— Да ну, нехорошо в чужой дом без спроса лезть, — сказал Димка. — Да и черт знает, что там за пещеры. Свернешь не туда, не успеешь вынырнуть и захлебнешься. И будут тебя раки глодать или кто тут в море — крабы?..

— Да ну тебя, — сказал Юрка. — Певцы же ныряют — и ничего.

— Они дорогу знают, — сказал Димка. — А мы нет. Да и не сокровища же там, в самом-то деле… Да даже если и сокровища — на что они нам тут?..

— А всё равно, зачем-то же Певцы живут там, — не унимался Юрка.

— Боятся, потому что, — рассудительно сказал Борька. — Мы же сами видели, что оружия у них нет, да и сами они хиловатые и робкие. Вот и запрятались в пещеру. Туда-то никакой враг не заберется, даже если и узнает, где она.

— А всё равно, трусливо это — в норе под водой жить, — упрямо сказал Юрка. — Могли бы хоть к Волкам пойти — «Алла Сергеевна», ясное дело, не сахар, но там хоть прятаться от всяких гадов не надо. А они сидят в норе, как мыши, и ждут чего-то…

— Они песни берегут, — сказал Димка. — Лари говорил же, что плохо очень будет, если их нехорошие люди узнают.

— Да чушь это! — возразил Юрка. — Придумали, как малыши, себе сказку, и сами же в неё поверили. Нет, чтобы самим Флейту пойти искать…

— Они не могут, — вздохнул Димка. — Ты же их видел. Мелкие они. И человека им ударить — что себя ножом в живот. Если им кто злой встретится — побьет или вообще заберет в рабство… а кто туда хочет? Вот и не идут они…

— Они-то не могут, но мы можем, — сказал Юрка. — Сергей, Андрей и Антон вон, сами к Хорунам в леса пошли, — а мы чем хуже?

— А нам задание дали Певцов расспросить, — уныло сказал Димка. Ему упорно казалось, что здесь он пропустит всё самое интересное.

— Ну, вот мы и расспросили, — ответил Юрка. — Про Флейту вот узнали. Теперь искать её надо.

— Нам Сергей велел к Волкам потом вернуться, и за девчонками присматривать, — возразил Димка.

— По Машке всё сохнешь? — усмехнулся Юрка.

— Может, и сохну, — обиделся Димка. — Твоё какое дело?

— А такое!.. — возмутился Юрка, поднимаясь.

Димка тоже поднялся — и дело, наверное, дошло бы до драки, но тут Борька вдруг крикнул:

— Смотрите! Плот!

* * *

Димка быстро узнал квадратный парус «Смелого» — но ветер сегодня был слабый, и плыл плот медленно. Глаз даже не мог ухватить его движение: лишь если отвернуться и снова посмотреть через минуту, становилось заметно, что он уже в другом месте, но ничуть не ближе, как казалось, и Димка извелся от нетерпения: ему хотелось узнать последние новости, хоть какие-то. С ними тут оказалось очень плохо: он привык к газетам и телевизору, но ни того, ни другого тут, разумеется, не было, и он откровенно скучал. Ну, не всегда, конечно, но, если никаких дел не оставалось, скука вставала перед ним в полный рост…

Ощущение оказалось непривычное: дома под рукой всегда были журналы или радио, или друзья, наконец… Здесь друзья остались, — но знакомый мир пропал, а этот вот мир был, конечно, очень интересным, — но жил слишком уж неторопливо. Того и гляди, сам начнешь от скуки поэмы сочинять, словно какой-нибудь Гомер…

Димка недовольно мотнул головой. Мысль ему не понравилась. Было в ней что-то, определенно нехорошее. Гомер уж точно сочинял поэмы не от скуки, — а вот с ним от этой самой скуки творилось что-то неладное. Чушь вон всякая в голову лезет… и вообще…

Непрошеное воспоминание вновь тенью проскользнуло в голову. Глухая декабрьская ночь, он лежит животом на прохладном, гладком подоконнике, опираясь на локти, глядя на падающий в тумане снег. Окно распахнуто настежь, влажный, сырой воздух волнами обтекает плечи и спину, бедра такими же волнами обжигает исходящий от батареи жар. Уши щекочет шум сбегающей с крыш талой воды, и ему почему-то хочется прямо как есть, в трусах, выбежать на улицу, хотя он и знает, что ничем хорошим это точно не кончится…