Глава 7: Этот долгий и мрачный кошмар

Разум Стивена Баркса витал в ночной тьме. Учитывая сколько времени сознание Стивена находилось в этой самой тьме, можно было уточнить: разум Стивена не витал, а, скорее, полз.

Иногда Стивен слышал голоса. Их было не много, а потому Стивен быстро успел запомнить каждый и даже обозначить их обладателей, узнать место своего нахождения и даже причину появления тьмы вокруг него.

Для начала Стивен определился со своей временной обителью. Больница. Это подтверждали запахи самых разнообразных лекарств и таблеток, от которых, если бы Стивен был в здравом состоянии, у него бы возник приступ тошноты и очередной долгий обморок. Теперь, как отметил Стивен, он чувствовал запахи особо хорошо. Все они были резкие и неприятные, но тем не менее каждый из них так и норовил обследовать носовые половины Стивена, словно шайка искателей приключений.

Кроме того, люди из "внешнего мира", как теперь выражался Стивен, разговаривали особыми терминами. По большей части все они были связаны с медициной. Иногда Стивен слышал приятный женский голос. Голос шел из динамиков громкоговорителя, но при этом был настолько чистым, что казалось обладатель этого голоса совсем рядом. Иногда Стивен любил воображать, что такой голос мог принадлежать горячей блондинке в черных сексуальных чулках и кружевном белье, поверх коротенького халата.

"Ваш позвоночник поврежден. Очень сильно поврежден — шепчет приятный голос в ухо Стивену так близко, что тот даже может уловить еле уловимый запах губной помады медсестры — позвольте я сделаю вам массаж, мистер Баркс. Поверьте, у меня очень умелые руки"

"Да — думает с улыбкой Стивен — я в этом не сомневаюсь"

В ответ коротко смеется, но даже ее голос приятнее всего, что происходило в жизни Стивена Баркса.

А в жизни этого двадцати двух летнего преступника случалось всякое дерьмо.

Любовь к больничным заведениям Стивен Баркс не питал никогда. Хотя для него это место было сродни второму дому. В свое время Стивен был довольно драчливым ребенком, а потому люди в белых халатах латали его довольно часто. И также часто отчитывали его. Больше всего Стивену запомнился один момент из детства, определивший дальнейшую антипатию к подобным заведениям — стоматологи. Стоматологи пугали его. У них всегда имелись разные холодные металлические инструменты, которые они насильно впихивали тебе в рот (а Стивен свято верил, что кроме пищи, туда ничего попадать не должно) и постоянно заставляли тебя сплевывать накопившуюся слюну. Но все эти прелюдии были мелочью по сравнению с первым удалением зуба.

О нет, Стивен помнил эту боль как сейчас.

Вот к тебе подходит милая на вид женщина и мягким голосом и с улыбкой на лице говорит, что будет вовсе не больно. Сначала она ставит обезболивающий укол и ты, хоть и со страхом на лице, но переживаешь это как мужчина. Потом она берет в свои руки щипцы. Слава богу, с открытой пастью и закатанными глазами ты не можешь разглядеть их как следует. Иначе бы ты давно уже откинулся в кресле. И вот, когда щипцы охватывают твой зуб, ты начинаешь по-настоящему нервничать, твои руки сильнее вжимаются в ручки стула, а глаза жмурятся сами по себе. Ты пытаешься вдохнуть ноздрями больше воздуха, чем могут вместить твои легкие, но все, что ты ощущаешь, это неприятный запах медицинских резиновых перчаток. Наступает момент истины и… взрыв дикой боли.

Обезболивающее действует на все, кроме твоего зуба. Стоматолог вырывает тебя прямо из кресла так, словно ты сейчас отлетишь на несколько метров. Но твой зуб по-прежнему остается у тебя во рту. Этот садист в белом халате пытается выдернуть его еще и еще и раз, и кажется, что женские руки по определению не могут вместить в себя столько сил, чтобы покончить с этой процедурой. Из твоих глаз сыплются настоящие искры. Еще один рывок, и твой зуб наконец-то покидает пределы рта. А потом ты ревешь. Ревешь, как маленькая девочка. Из твоего рта течет кровь, а по телу течет ненависть. Ненависть, которая останется в сердце маленького мальчика навсегда.

***

Откинув воспоминания, как страшный сон, Стивен пытался понять, что же с ним произошло. Порою, Стивен слышал плач. Иногда откровенные рыдания. Но еще чаще он слышал молитвы своей сестры Карен. Молитвы о его скорейшем возвращении.