За последнее время Стивен прикладывал уйму попыток услышать его вновь, напрягая свой слух так, как только могут напрягать слух хищники, выслеживающие очередную добычу. (Или так могут напрягать свой слух жены, подслушивающие разговоры своих мужей. До сих пор ходят споры, чей слух острее — ревнивой жены или голодного дикого зверя).

Множество раз Стивен пытался уединиться. Доходило до того, что он запирался в уборной на добрых полчаса, что вызывало двусмысленные предположения медицинского персонала: хочет ли мистер Баркс побыть в одиночестве или же это личное желание его кишечника?

Доктор Сэмпел в последний раз пересказал Кейт о возможных проблемах, которые могут возникнуть, и проинструктировал ее, как нужно ухаживать за братом. Стивен, наконец найдя в себе силы распрощаться с чернильным пятном, его личным спасительным кругом, покинул свою палату и дожидался свою сестру у главного выхода.

— Тебе нужно быть очень аккуратным, — с волнением в голосе начала Кейт, когда они покинули пределы госпиталя. — Ты мог и вовсе не проснуться, и даже сейчас твое здоровье может быть подорвано.

После этого Кейт сделала резкую паузу. Казалось, она хочет что-то сказать, но никак на это не решается.

Наконец она сумела себя перебороть.

— Давай уедем, Стив, умоляю тебя. Нас ничего не держит в этом городе.

Стивен посмотрел на свою младшую сестренку без злости. Она была так же красива и невинна, как и всю свою жизнь. Из двух оставшихся членов семьи Барксов Кейт являлась единственным лучиком надежды, который имел шансы на светлое будущее. Стивен же понимал, что своим существованием тянул ее ко дну.

«Закончить все и уехать».

Он думал об этом тысячу раз.

— Попрошу у Сэма плату за последний месяц, а там будем думать. — После секундного замешательства Стивен добавил: — Хватит нам скитаться по съемным квартирам. Сборы можно начать уже сегодня вечером.

Стивен не знал, какой реакции ожидать от Кейт, и получил неимоверное облегчение, увидев улыбку на лице сестренки. Улыбку, сменившуюся настоящей радостью и крепкими сестринскими объятиями.

Старый добрый дядя Сэм. Барксы любили Сэма. Старина Сэм знал, каким именно способом подрабатывал Стивен последние годы своей жизни, но из жалости к его сестре предложил ему законную работу. Работу в своей забегаловке в качестве официанта. Стивен работал исправно. Эта работа оказалась на удивление легкой, не столько в физическом плане, сколько в психологическом. Сэм никогда не давил на Стивена и если поучал его, то разве что по-отцовски. Стивен чувствовал заботу, какой не знал уже очень давно и цеплялся за нее, как за нечто важное в жизни. Для него эта была работа, где он мог просто отключить свой разум от насущных проблем. Стивен на автомате совершал запись заказов и донесение пищи до клиентов (естественно, ко всему этому прилагая фирменную улыбку). Стивен дал слово не таскать на работу «дурь», которую должен был продать для Гарсеза, и между двумя представителями разных поколений окончательно произошло взаимопонимание.

Сэм знал историю Кейт и Стивена. Он знал об их спившейся и в итоге скончавшейся матери. Ее смерть пришлась на самые ранние годы Барксов, а потому для них это не стало чем-то по-настоящему трагическим. Детские умы так и не запомнили родную мать как следует. Не помнили, а потому и не оплакивали. Папаша Кейт и Стивена, принявший на себя весь удар родительской ноши, был не особо рад такому повороту событий: свою жену он не любил, но со временем привязался к ней, а теперь потерял.

Воспитанием детей отец семьи Барксов не занимался. Он только шлялся по барам и заглядывал в казино в поисках удачного билета от нынешней жизни. Жизни, в которой он не видел рядом с собой двух вечно ноющих спиногрызов. Но надо отдать горе-отцу должное: решив бросить своих детей, он все-таки дождался совершеннолетия Стивена, дабы тот не кочевал со своей сестрой по сиротским приютам. Это была своего рода забота. Ну а потом… имея неплохую сумму денег и характер эгоистичного ублюдка, глава семейства скоропостижно покинул своих чад.