Дальнобойщики всегда считались тем контингентом водителей, которые, если бы у них и имелась страховка, использовали ее лишь в качестве запасной туалетной бумаги. В нынешнем положении Боба работать ему запрещалось еще не одну неделю, а то и месяц, но для человека, живущего только этой самой работой, подобный отпуск был большой роскошью. Врачи просили и даже настаивали на том, чтобы Боб воздержался от необдуманных поступков. Они предупреждали, что выходить из клиники на половине процесса выздоровления крайне неразумно. Боб пробыл в больнице всего две недели, но только одним его ребрам был необходим месяц времени на восстановление. На врачебной памяти госпиталя Святой Елены подобные выходки позволили себе только два человека (невеста с переломом ноги в день своей свадьбы и какой-то хиппи, болеющий гриппом, но еще сильнее болеющим премьерой нового фильма о «Звездных Войнах»). Оба в конечном итоге вернулись обратно.

Невесту можно было понять. Ведь все мы знаем, что в день своей свадьбы не найдется ни одной девушки, для которой сломанная нога будет препятствием. Более того, некоторые девушки, сломай они себе обе ноги и обе руки, будут также уверенно цепляться зубами за землю, медленно, но верно, перемещаясь к алтарю. Для них замужество запрограммировано на генном уровне. И с этим ничего не поделаешь.

Что касается хиппи… медицинский персонал до сих пор гадал, как такой щуплый парнишка смог спуститься с окна четвертого этажа больницы. Посреди рабочего дня. В одних трусах.

Боб Гаррисон, человек с переломанными ребрами и сотрясением мозга, решил, что займет твердое третье место в данной эстафете. По крайней мере так решил сам Боб, а для него собственные решения были чем-то сродни официальной выписки. К тому же больница всегда ассоциировалась для него, как обитель смерти и наводила откровенную тоску. Сейчас бывалому дальнобойщику нужен был свежий воздух, ощущение свободы и открытое пространство.

Перед уходом из палаты Боб еще раз взглянул на себя в зеркало. Растительностью он оброс еще больше прежнего. Рыжая борода закрыла даже его приличных размеров нос картошкой, а мелкие посаженные глаза теперь вовсе казались двумя пуговицами. Брови Боба имели уникальную форму, из-за чего казалось, что тот вечно хмурый и не в настроении. Так или иначе, несколько раз обмочил свое лицо водой, Боб вышел в коридор, в котором не было никого, кто не имел бы на себе белый халат.

Боб был пожизненным холостяком, детей не имел. За жизнь длиною в пятьдесят два года, у бывалого дальнобойщика было много женщин и каждая была не похожа на предыдущую. Однако ни одна из них не смогла высосать из Боба те чувства, которые подкреплялись соответствующими поступками, куда более серьезными, чем долгие ночи в постели и мимолетное прощание на следующее утро. Боба это нисколько не расстраивало. Он всегда считал, что не все эмоции можно взять и выдавить из себя. Не все и далеко не для всех. Нужна подходящая женщина, и, хоть по Бобу Гаррисону этого не скажешь, в нем жила романтика.

Женщины менялись снова и снова, а та единственная так и не сумела проникнуть в его сердце. В этом и была основная проблема. Боб был уверен: если ты пытаешь проникнуть куда-то, то изначально двери в искомое место были закрыты, а значит, это место не для тебя. Твое место там, где никто не запирается на ключ. Двери Боба всегда были открыты, и бывалый дальнобойщик верил: наступит день, когда в эту самую дверь войдут, словно в собственный дом. И тогда Боб поймет, что пришла не просто очередная женщина, а настоящая любовь.

Родители Боба, жившие на другом конце земли, давно приняли позицию своего сына. Не противились они и тому, что их родное чадо выбрало для себя жизнь вечно странствующего водителя-дальнобойщика, транспорт которого был для него и домом, и работой, и семьей. Потому, пересчитав все сбережения, отец и мать Боба решили податься в путешествие и прожить остаток дней на берегу какого-нибудь красивого озера, в деревянном домике с собственной домашней козой (ну кто не мечтает о своей домашней козе?). В домике, где нет ни забот, ни телефона, по которому родители узнали бы о трагедии Боба. Сам Боб принял решение родителей жить на отшибе так же спокойно, как они приняли образ жизни своего родного сына. После помощи с переездом он периодически навещал своих стариков.

«Пусть доживают свою жизнь в тишине и уюте, — повторял себе Боб, — они заслужили это».

Боб часто вспоминал те яркие моменты, когда они с мамой проводили часы напролет на кухне, воплощая очередное блюдо из поваренной книги в жизнь. Это не только научило Боба готовить, но и сближало его с родной матерью. Сближало особенно сильно. В такие моменты, кухня ненадолго превращалось в их особенное место. Место, пропитанное теплом и уютом. И конечно же вкусными запахами из духовки.