— Конечно, — печально улыбнувшись, ответил Стивен, — скоро увидимся. Я люблю тебя! — не дожидаясь ответа своей сестры, он торопливо положил трубку.

Спрятав телефон в карман, Стивен нащупал в нем клочок бумаги. Стивен инстинктивно вспомнил о разговоре с Сэмом и тут же попытался отогнать все мысли прочь.

«Если бы Кейт видела то, чем я сейчас занимаюсь, — подумал Стивен, — Если бы она только знала…».

Стивен вспомнил, как все начиналось: те времена, когда отец бросил его, восемнадцатилетнего шкета, четыре года тому назад. Кейт тогда исполнилось пятнадцать, и она уже пристрастилась к молитвам и прочей религиозной лабуде. Тогда она смотрела на Стивена глазами, преисполненными надежд. Глядя в эти глаза, Стивену становилось дурно. Он считал не достойным себя всего этого. Они всегда были близки с сестрой, и она видела в нем героя, который вынесет все беды этого мира ради Кейт. Только Стивен не был героем. Он все еще был ребенком, которому было страшно. Большой страх и большая ответственность за новую семью свалилась на восемнадцатилетнего подростка.

Попечительство по опеке помогло Стивену с работой и со съемной квартирой. Тогда они еще не были уверены, может ли такой человек как Стивен позаботиться о своей сестре и главное о самом себе. Однако разговоры о детском доме приводили Кейт в истерику. Она начинала кричать, что убежит жить на улицу, если ее разлучат с братом. В конечном итоге все вышло в пользу Барксов.

Стивен подрабатывал то тут, то там. А Кейт ежедневно посещала монастырь и занималась хозяйством. Монахини монастыря приняли Кейт как родную. Они вместе молились, а Кейт по возможности оказывала монастырю различную помощь. Она ездила в детские дома и дарила детям одежду. Ей всегда нравилось говорить о том, сколько благодарности можно увидеть в невинных и чистых детских глазах. Так же она занималась тем, что кормила бедных… ну и все в том же духе.

А потом произошел тот самый случай.

Говорят, что дети — самые жестокие существа на земле. По большому счету такое мнение строится из-за того, что для несовершеннолетних нет достойного наказания. Чувство вседозволенности переполняет их, и это дает плохие результаты. Прибавьте ко всему прочему стадный инстинкт, и вот она — агрессивная и жестокая толпа малолеток, которая жаждет пролить чью-то кровь.

В этот раз была пролита кровь… Кейт. Стивен помнил, как она пришла домой. Под ее глазом виднелся здоровенный синяк, губа была разбита, волосы взъерошенные, а одежда порвана и вымазана грязью. Стивен смотрел на свою сестру и был в шоке. А та… та только лишь улыбалась и плакала.

«Господи, — подумал тогда Стивен, — и она шла так всю дорогу домой. Кто… кто это сделал с тобой… кто?»

Добиться каких-либо объяснений от сестры Стивену не удалось. Его трясло, должно быть, сильнее, чем саму Кейт. Наспех обработав сестре раны Стивен вылетел из их съемной квартиры, словно пуля. Он обошел ближайшие два квартала, не до конца понимая зачем и почему, но тогда ему казалось это важным. Сидеть на месте сложа руки он просто не мог. Тогда Стивен шел и просто не мог остановиться. Остановившись он был уверен, что переполнявшие его эмоции просто взорвутся и тогда жди беды.

Наконец успокоившись и придя домой Стивен ожидал, что Кейт будет спать в своей постели, однако та дожидалась его, не сомкнув глаз. Она принялась с порога отчитывать брата за то, что тот гуляет среди ночи, совсем не думая о себе. И тогда Стивен не выдержал. Глядя на Кейт, избитую и униженную, он вдруг понял, насколько ей все равно до всего этого. Все, что ее волновало был Стивен.

"Боже — подумал Стивен в ту ночь — на ней живого места нет, а она думает обо мне"

Кое-как уложив свою сестру спать, Стивен просидел на кухне всю ночь плача и в очередной раз проклиная этот город.

Уже на следующий день он отправился с работы в монастырь. Там от монахинь он узнал, что местная ребятня часто дразнила Кейт. Для Стивена это было настоящим откровением, ведь сестра никогда не упоминала о чем-то подобном. Стивен заметил, как за все время разговора монахини смотрели на него с опаской, будто бы готовясь в случае чего пригнуться или отпрыгнуть в сторону. Монахини рассказали Стивену, что дети кричали ей обидные слова, говоря, что она грязная сирота и религиозная фанатичка, а ее брат — законченный наркоман.

«Теперь мне понятно поведение этих долбанных монашек, — подумал в том время Стивен, — нашли чему верить. Наркоман, блин!»

Нет, Стивен никогда не принимал наркотики, но уже тогда начинал бешено вертеться в наркобизнесе. Позже он станет скрывать от сестры правду, но она, конечно же, все равно все узнает. Она наивная, но далеко не дура. Она будет делать вид, что все хорошо и лишь один раз спросит Стивена, принимает ли он сам ту дурь, что толкает на улицах. Стивену будет так хреново, как не было никогда. Он поймает на себе взгляд сестры, которым она смотрела на их отца. Взгляд полный разочарования. Это станет первым происшествием, отдалившим юных Барксов друг от друга. Это будет ужасно.

Но это будет потом.