Я восхитилась правильными чертами её лица и волосами, цвета горького шоколада, заплетёнными в косу и прибранными под платок. Она подошла ко мне совсем близко и наклонилась, открывая сундук. Молча, не обращая на меня внимание, вытащила оттуда платок, как входная дверь открылась со скрипом и с клубами морозного воздуха в жилище ввалился мужчина. Рослый, статный с голубыми глазами он был явно чем-то встревожен.

— Бабушка, кто это? — спросила я, и тут же почувствовала ладонь Эвги на своих губах.

— Венда, помоги! — взмолился он.

— Ганс? Что случилось? — она тут же подтолкнула детей и выгнала их в другую комнату.

— Петер… Попал в капкан! — он снова открыл дверь, и крикнул. — Быстро!

— Сколько крови. Давно? — в комнату внесли окровавленного мужчину.

— Полчаса назад.

Из ноги раненого Петера хлестала ярко-алая кровь, сам он был бледный и без сознания.

Эта женщина, Венда, быстро подошла ко мне, и посмотрев на меня, быстро наступила на скамью и захватила сноп сухой травы с голубыми и жёлтыми цветочками, висевший прямо над моей головой, а в следующий миг бросила его в огонь очага. Комната сразу наполнилась тягучим ароматным дымом.

— Все вон! — вдруг приказала она. — Оставьте меня с ним наедине!

Горьковатый запах горящей травы напоминает мне чем-то полынь.

Венда садится на скамью, на которой лежит Петер, и прикрывает его рану руками, слегка надавливая на неё. Она начинает что-то шептать, раскачиваясь из стороны в сторону. Проходит какое-то время и кровь начинает течь всё слабее и слабее, пока не останавливается совсем. Неужели умер? Волна грусти настигает меня, но щёки мужчины начинают розоветь, и он открывает глаза, вперившись взглядом в Венду. Она убирает руки и сползает со скамьи на пол. Только сейчас я понимаю, как она устала. Хочу кинуть к ней на помощь, но сижу, крепко удерживаемая бабушкиными руками.

— Тсссс… — слышу её голос. — Смотри.

Мужчина встаёт и начинает осматривать ногу. Нет ни раны, ни какого намека, что она вообще там была. Только подсыхающая кровь напоминает о разыгравшейся трагедии. Он улыбается, кивает головой, бросает на стол тяжёлый кошель и уходит из жилища в мороз.

Я хочу повернуть голову, но не успеваю это сделать, как открываются двери, и в дом влетают вооружённые вилами и топорами люди. Их лица перекошены от страха и злобы.

— Ведьма! На костёр! — кричат они. — Сжечь!

Венда бледнеет и начинает озираться по сторонам в поисках укрытия. Но поздно! Её хватают и тычками выводят из дома.

А потом… потом я оказалась на площади, спутанная верёвками и привязанная к деревянному столбу. Грубые верёвки до боли впились в мою кожу, не оставляя шансов сбежать.

Ветер… Сильный ветер развевал на мне, то, что когда-то называлось платьем, а мои длинные волосы, грязные, засохшие нещадно лезли в глаза.

Крики, шум — вокруг меня бесновалась толпа и мёрзла от холода. Посмотрела вниз… я стояла на брёвнах. И что-то мне это не понравилось. Не было бабушки, не было избушки, не было леса. Ничего. Только я и взгляд в упор от низкорослого мужика с большим мясистым носом.

— Наконец-то ты попалась, — говорит он, а его глаза вспыхивают на миг огненно-красным.

Он протягивает руку, и я вижу факел, который ему подают.

— Тебе же спасли жизнь! — кричу ему, а Петер улыбается и делает бросок.

Огненная палка летит, больно ударяясь об колено, и падает оземь, рассыпая тысячи искр. Тонкие ветви моментально схватываются пламенем, быстро распространяясь вокруг. Горький дым с запахом полыни забивается в нос, рот, глаза… Мне трудно дышать. Огонь ласкает смертельно-жаркими языками мои ноги… Он несёт освобождение… От проклятья… или заклятья…

Запах горящих дров и плоти. И я закричала, не желая умирать, и очнулась. Эвга убрала свои руки от моего лица, и только тогда я поняла, что вся мокрая от слёз.

— Венда — наша прародительница, Леля, — рассказала она. — Её дети выжили, но Дар перестал проявляться в каждом поколении. Так нарушилась традиция передачи магии от бабушки к внучке.

Эвга замолчала, а я сидела на скамье и плакала. Обвела затуманенным взглядом место, в котором находилась и вспомнила:

— Что за колдунья навредила мне?

— Не знаю, дитя. Ты живёшь только тогда, когда она спит. Сильная, она разбила твою душу на осколки… Поэтому ты забываешься, не знаешь кто ты, где… Ты слаба, уязвима и теряешь время, чтобы выбраться отсюда, — в голосе бабушки сквозила грусть.

— Но тебя-то я нашла…

— Это я нашла тебя, дитя, — она улыбнулась. — Но силы мои на исходе. Тебе предстоят испытания. Ты должна найти себя и только тогда сможешь обрести свою жизнь в том, реальном мире.

— Но что мне делать? — я совершенно не понимала о чём она.

Мало того, никого искать я не хотела. А вот тёплую кроватку, потрёпанную до дыр, перечитанную сто раз книжку и чашку тёплого чая с молоком или кофе… Я вздохнула.

— Ищи себя, — сказала бабушка. — Найди меня. Это всё, что я могу тебе сказать.

И снова всё вокруг закрутилось, утягивая меня в чёрную воронку.