Услышав шум внутри дома, он понял, что нельзя терять ни минуты, иначе может случиться непоправимое. Буквально в секунду оказавшись у открытой настежь двери, увидел жуткую картину. Всё как будто замедлилось и происходило как в густом, вязком желе. В кресле сидела Аннабель, словно ушедшая из реальности. Сверху, закрывая своим телом, с растекающимся огромным кровавым пятном, сочащимся из глубокой раны, лежал Витор. Вокруг валялись покорёженные тела некоторых из наёмников, дополняя жуткую картину.

Но самое страшное, Витор начал медленно оседать вниз, открывая стоящему прямо напротив рэссу Нирту заледеневшую фигурку Аннабель, в которую летело необратимое смертельное проклятие.

В страхе не успеть, Азмир кинулся вперёд, загораживая ЕЁ собой, на ходу выстраивая щиты, но понимая, что не успеет, и они не спасут. Ну и пусть. Один удар сердца, второй, а на третий тело пронзила мощная волна всепоглощающей боли и сознание начало уплывать, оставив в памяти только ликующее выражение лица Нирта и ЕЁ громкий крик вселенского горя и агонии.

***

Где-то там сработал портал, наверняка пропуская подмогу, но мне было уже плевать. Я — это боль, и я — это горе, и я — это месть. Дикая, яростная, захлёстывающая ненависть накрыла всё моё существо. Каждая клеточка дрожала и трепетала от натиска безумной, дикой и мощной энергии, наполняющей тело. Я хотела раздавить, растоптать, уничтожить, стереть с лица земли.

Не знаю, откуда пришли знания, но я чувствовала, знала, понимала, что делать. Жесты соединились со словами, а слова с мыслями и образами. И в сторону убийцы отправился мощный световой поток. Он кружил, словно ветер, проливался горячей огненной лавой и не давал жертве выбраться из цепких лиан. Он душил, крушил, ломал, забирал у мужчины всё и… Отдавал это двум другим.

Жизненные потоки нитями перетекали в смертельно раненное тело, забирая силы и магию у пленника. Маг извивался и умолял о пощаде… И получил её.

Остановив безумие, увидела то, во что превратился некогда гордый, величественный аристократ и могущественный маг. Передо мной был немощный, седой, скрюченный и подслеповатый старик без капли магии.

Не обращая на старика внимания, я наклонилась над Ристаром. Он всё так же неподвижно лежал, поверженный у моих ног. Дурак, как мог пожертвовать собой ради меня. Я нежно провела по его лицу, по глазам, больше всего желая, чтобы они открылись. Положила дрожащую руку на рану, созданную проклятием. Но, её там не было. Только обуглившаяся материя да кровавое пятно напоминали о ранении. Наклонилась, прислушиваясь к сердцу, и услышала его мерный стук — лучший звук в моей жизни. Вот и славно.

После этого всё, на что меня хватило, нащупать на шее у Витора, лежащего без движения чуть в стороне от нас, пульс.

Облегчение, от осознания, что всё хорошо, как будто привело в движение некий скрытый механизм в моём организме. Я была как тот шарик, из которого разом выпустили весь воздух, вот так же энергия и силы покинули меня. Напряжение, поддерживавшее в тонусе, ушло, и голова начала кружиться, а тело безвольно оседать, совершенно не желая слушаться свою хозяйку. Покачнулась и мир покачнулся вместе со мной, исчезая в глубокой убаюкивающей темноте.

***

Когда Рагон вошёл в приземистый, тёмный домик, то лицезрел поразительную картину. В небольшой комнатушке возле кресла лежал поверженный, окровавленный император, а рядом с ним Аннабель. В центре, упав на колени, застыл в позе вселенской печали сморщенный, худой старик, который попеременно пытался начертить в воздухе то один, то второй простейший магический пасс, но, увы, у него ничего не получалось.

Глава императорской стражи успел самым последним войти в еле светящийся портал. Он проверял двор, но внутренний голос, на который он за столько лет практики научился полагаться, вёл его в подвал дома. И он не ошибся.

Смачно выругавшись, Рагон прикрикнул на застывших в проходе подчинённых, шокированно глазеющих на происходящее. Те, отмерев, отправились выполнять приказ: взяли старика под стражу и проверили поверженных наёмников.

Сам же рэсс, наклонившись над Азмиром, с удивлением обнаружил отсутствие у того ран и его мерное дыхание. Девушка тоже была жива, а рядом лежал с закрытыми глазами ещё один мужчина. Наверное, хозяин дома. Словно в подтверждение таких мыслей, из под кровати донеслись хрюкающие звуки, и осторожно высунулся трясущийся хинир. Этот вид пушистых зверьков отличался пугливым характером.

Опасливо косясь на Рагона и остальных незваных гостей, он подошёл к мужчине, и жалобно заскулив, толкнул того мордочкой в бок.

— Не переживай, дружок, твой хозяин в порядке, — подбодрил Рагон пушистого питомца.

***

Маленькие пёстрые рыбки мелькали в кристально прозрачной воде, лучи солнца падали на водную гладь, преломляясь, и оставляя блики. Завороженно наблюдая за этой картиной с каменистого берега, не заметила, как рядышком кто-то тихо присел.