«Только бы не помешали», — обвёл он досадливым взглядом сотрапезников. Тревоги прибавляло ещё и то обстоятельство, что он почти не понимал гэльского и не знал, о чем говорят все эти люди.

Что касалось супружеского долга, то вроде бы первая брачная ночь мало чем отличилась от добрачной, поэтому здесь угрозы своим планам Джейми не видел. Насколько он знал девственниц, эти, ещё не вкусившие прелестей соития и оргазма, несведущие особи с «неразбуженной» сексуальностью могли вполне себе мирно сосуществовать с потенциальным половым агрессором в одной комнате, даже в одной постели. Просто не знали, чего лишаются.

С мыслями о том, чего лишается он, парень решил пока не пересекаться. Он — отдельно, они — отдельно. Хотя, если уж быть честным, красавец чувствовал, что привыкает к внешности «пугала», хоть её ожог и стал ещё темнее. Или это так подействовал выпитый виски, или её деловитость вкупе с искренними улыбками и заразительным смехом, или то, что девушка перестала изображать из себя брутального троглодита, или ещё чего, но Фрейзеру сделалось любопытно увидеть её с нормальным лицом, в привычной обстановке, в окружении только близких ей людей. То есть, без нового мужа.

«Ещё неизвестно, какой она окажется тогда, — облизал он пальцы после медовых лепёшек. — Если, конечно, всё-таки начнёт расчёсываться».

— За недельку подправлю дела на наделах — и отправимся на охоту. — Клэр намазала хлеб чем-то наподобие мягкого козьего сыра.

— А он останется здесь? — ткнула пальцем в Джейми Лири. — Ты не возьмёшь его с собой?

— Возьму, — кивнула миссис Фрейзер. — Джейми поедет с нами. Он тоже любит охоту, — улыбнулась она и переглянулась с мужем.

— Угу, — согласился тот.

«Только я привык стрелять из «фалькона» или «вэйпена». Ружья дешевле трёх тысяч фунтов отец не признаёт. А вот интересно, из чего стреляете вы?»

Но всё-таки до ближайшей охоты здесь задерживаться не планировал, потому и эти разговоры тоже вошли в него через одно ухо и через другое вышли.

Дорога из Леоха в Лаллиброх, потом поездка по полям и ужин с виски сделали своё дело, — только лишь войдя в спальню, Клэр стыдливо скинула верхнее платье и мышкой юркнула в постель. Перекинувшись с Джейми парой фраз по поводу его впечатлений, отвернулась и тут же уснула.

Поначалу его даже позабавило, как жена стеснялась своего вида в одной сорочке, хотя та сорочка, по сравнению с «наноплатьями» из полосочек и треугольничков красоток в ночных клубах, больше походила на паранджу, но потом ему сделалось даже немного обидно. Вообще-то, в постели с ним девушки так быстро не засыпали. Не было подобного. Фрейзер он или нет?! Допустим, она девственница, но чтобы так равнодушно проигнорировать такого красавца, как он, — это чуть ли не вызов!

Муж тихонечко хмыкнул про себя и отвернулся к догоравшему камину: «Подумаешь!»

Нет, он её не хотел, конечно, и даже не представлял себе секса с таким… пугалом? Да вроде бы она уже не казалась каким-то уж чучелом или чудищем. Обычная деловая молодая женщина восемнадцатого века с грузом взрослых проблем, насколько он понял из её разговора с преподобным Муртой по дороге в Лаллиброх.

Клэр со священником всю поездку — то на французском, то на английском, то на гэльском — обсуждали какие-то посевы, наделы, урожаи, здоровье лошадей, собак, овец, цены на рынке на сахар и свечи, шерсть и виски. Джейми ехал рядом, молчал и с каждой милей всё сильнее чувствовал себя бродягой, выброшенным на обочину жизни. Поэтому, до того момента, как они подъехали к имению, у него появился ещё один серьёзный стимул к поиску сундуков. Становиться таким же трудолюбивым, ответственным и замороченным на хозяйстве, как его новоиспечённая женушка, он не собирался, да и вообще боялся этого, как топора осина.

С таким же страхом отмахнулся и от вывода, что его жена, по сути, оказалась обладательницей тех самых добродетелей, которые он так жаждал видеть в своей будущей спутнице жизни. Согласился с собой только в том, что красота в человеке — совершенно не главное. Это дело такое… относительное, сиюминутное. Уж это Джейми точно знал. Вот она, самая лучезарная из всех отборно прекрасных, стоит перед тобой, а затем открывает рот — и всё как рукой сняло. И куда что делось? Таких Фрейзер опасался больше других. Он боялся узнать в них себя до поры до времени.

А эта вот, занятая такая, деловая, всё знает, во всём разбирается, ответственность какую несёт и не гнётся, не хнычет. Все мысли о хозяйстве да об охоте. Уже третьи сутки ни слова о платьях, прическах и что сейчас носят в Париже.

«Она действительно похожа на мою мать», — сделал неутешительный вывод проигнорированный муж, однако кручинился и восхищался отнюдь недолго — время тикало.