Лысый опустил глаза на его ладонь, потом вернул их обратно и произнёс пару слов на гэльском, видимо, что-то спрашивая у господина с хвостиком. Тот обронил неразборчивую фразу, и буравчики расширились и округлились.

— Ты всё врёшь! — вдруг заорал лысый на чистом английском. — Откуда ты узнал, что рядом с погребом находится оружейная комната? Ты перепутал двери! Признавайся!

— Да нет же! — всплеснул руками парень, автоматически подмечая, что даже у этого здорового господина ужасные жёлтые зубы и воняет изо рта как от несвежего дуриана**, который он с родителями когда-то пробовал в Тайланде. — Я вам честно говорю, что хотел виски. Подслушал у вас тут разговор про погреб, вот и… решился.

— Хорошо. — Поиграл желваками здоровяк. — Пока посидишь в башне. И если тебя народ не вспомнит, то…

Парень облизал губы.

— Т-то что?

— Придётся тебя повесить, — вынес приговор бородатый таким тоном, как будто речь шла о выгуле собаки.

У Джейми что-то защипало в горле, он хотел бы ещё попытаться объяснить, что на самом деле они ничего не поняли, и что это всё чудовищная ошибка или чья-то дурацкая шутка, но господин с хвостиком позвонил в колокольчик, вошёл охранник и, взяв парня за локоть, потащил к выходу.

За дверью их ждали ещё двое.

По знакомым коридорам его привели к коморке в нижней части башни, куда дядюшка Лэм сложил все старые ржавые унитазы и треснутые ванны, после того как поменял их в замке чтобы наполнить эту развалину хоть какими-то благами цивилизации.

Сейчас здесь стояла совсем другая дверь — кованая и сводчатая на петлях толщиной со шланг высокого давления. Её отворили, заскрипев петлями на весь хайлэндс, и Джейми замер на входе — изнутри завоняло таким смрадом, что потемнело в глазах. Сырой и затхлый воздух погреба показался ему сейчас свежим бризом с океана.

— Нет! Я не хочу! — попытался развернуться он к своим конвоирам, но его толкнули внутрь, он сделал пару неуклюжих шагов, поскользнулся на грязи и упал. А дверь заскрежетала и опять захлопнулась.

Фрейзер грязно и от души выругался. Его камера оказалась круглой, по периметру самой башни, со стен стекала вода, образуя лужи слякоти. Именно в неё он свалился своими джинсами Levi's. Стараясь не трогать ничего руками, потому что их потом не обо что будет вытереть, не говоря уже о том, чтобы вымыть, он кое-как поднялся и осмотрелся. Здесь в одном месте, на небольшой возвышенности у стены, лежал ворох свалявшейся прогнившей соломы.

Джейми справил малую нужду прямо в лужу, прошёл, уселся на солому и прислонился спиной к каменной стене.

Этого не могло быть, в это невозможно было поверить, это не поддавалось никакому осмыслению, не выдерживало никакого, даже самого поверхностного логического анализа, но он, кажется, провалился в другое время. Именно провалился. Как в преисподнюю.

«Если завтра я не проснусь, и меня повесят, то точно я в другом времени. Но я должен проснуться! Обязан! Не могу же я родиться в одном столетии, а умереть в другом. К маме хочу! Мама. Господи, за что мне всё это! — схватился он за голову. — Я боюсь, мне холодно, я замёрз, есть хочу, пить хочу», — поглубже закутываясь в свой бомбер, Джейми нахохлился как воробей.

Сколько так просидел, он не помнил, но очнувшись, ему пришла в голову идея. Парень кое-как поднялся, стараясь обходить особенно грязные места, добрался до двери и принялся колотить в неё кулаками. Когда ему сделалось больно рукам, а он так никого и не дождался, и уже хотел было отойти, внизу двери отскочила какая-то затворка, наподобие лаза для кошек, и послышался голос. Слов опять Джейми не разобрал, только лишь понял одно: «Чего».

— Мне в туалет, — жалостным голосом запричитал арестант. — В туалет. Чёрт! — досадовал он, что не знает этого слова и не удосужился вспомнить что-нибудь аналогичное на гэльском.

В окошке голос заржал, и оно захлопнулось.

Джейми ударил кулаком в стену и поплёлся на своё место.

Не то тучи набежали, не то уже опустились сумерки, но в помещении потемнело. Убаюканный капаньем воды и тишиной, парень задремал.

— Привет, — вдруг услышал он сквозь сон и моментально распахнул глаза.

Первым делом метнулся жаждущими глазами на дверь. Но там никого не было. Он огляделся вокруг и, скользнув взглядом по окну, застыл в немом удивлении. Вернее, его накрыло шоком как цунами. На окне сидела маленькая человеческая фигурка, от которой шло несильное, матовое свечение, как от ночника. Фигурка была женской, тоненькой, не более семи дюймов, чем-то похожа на куклу Барби, только живая, и волосы забраны в пучок. Облачение её состояло из чего-то наподобие рыцарских доспехов только из пластиковых бутылок коричневого цвета. Они так плотно прилегали к её тоненьким, точёным формам, что напоминали гидрокостюм аквалангиста или серфингиста.