Что делали лица, находящиеся в розыске, в отделении полиции? Оба сыщика недоуменно переглянулись и приготовились незаметно ждать, что произойдет дальше.

— Мы хотим подать заявление о краже документов, — услышали они.

***

Расставаясь с Древним и Анной, оставшиеся терранцы собирались спокойно вернуться в Академию, оценить там обстановку и решить, что нужно делать для подготовки к грядущим переменам. То, что перемены будут, сомнений не вызывало. Появление Древних в современном обществе будет подобно взорвавшемуся от перегрузок кристаллу.

Алескера во всей этой ситуации смущало только одно — будучи дворянином, принесшим вассальную клятву королю, он чувствовал некую вину из-за того, что не доложил Его Величеству о появлении одного из Древних. Из-за утаивания обнаруженного бункера его чувство долга не волновалось: нашел клад — он твой. А вот Древний… Этот представитель мифических сверхлюдей, волшебный персонаж детских сказок, — известие о его появлении на Терре должно было стать достоянием короля, чтобы тот мог решить, как пришествие этого существа повлияет на умы подданных и, что греха таить, как это можно использовать — в своих интересах, в интересах королевства. Но Анрэ дер Дантерен взял с них слово молчать — до его возвращения с Земли, — и заявил, что хочет встретиться с королем лично, без предварительных оповещений и без толпы любопытствующих зрителей. Из соображений личной безопасности. В этом герцог не мог ему отказать — подобный шаг, безусловно, разумен, да и, узнав Анрэ дер Дантерена поближе, он понимал, что особого выбора у него нет. Иначе мог спокойно проспать в реанимационном саркофаге до возращения добрейшего доктора из Аниного мира. После появления штурм-капитана на Терре, все обязательства хранить молчание снимались, но:

— Будет лучше, если вы все вообще в этом окажетесь не замешаны, — заявил Дантерен перед прощанием, и герцог, взглянув на братьев, поймал их огорченный взгляд — ребята наверняка уже видели себя с лаврами «тех, кто нашел Древнего. Да, да, представьте себе — самого Древнего!»

То, что обещание сохранить все в тайне, было охотно дано старшим дер Онтереном, приводило Алескера в искреннее недоумение, беспокоило и заставляло гадать, что такое знает граф, но неизвестно ему, герцогу. Дер Таррен неплохо изучил Анира и не мог представить причину, по которой граф столь легко обязал себя словом чести, — тот вообще не был склонен к скоропалительным поступкам и взятии на себя лишних обязательств.

— И все же, что Вы думаете о сложившейся ситуации с Древним? — герцог еще раз попытался прощупать дер Онтерена. От всех предыдущих попыток граф довольно ловко уходил.

— Я думаю, что можно положиться на его слово, и постараться не попадаться на глаза королю и его представителям, чтобы не нарушить свое, — проницательно ответил граф. — Держитесь подальше от абрисов, я, например, собираюсь уехать на охоту в дальнее поместье, где — увы! — нет ни одного переговорного артефакта. Тем более, удачное начало охоты нами уже положено, — добавил он, оглянувшись на вьючную лошадь, к которой привязали находящуюся в стазисе тушу каюна.

Дантерен обещал, что стазис спадет к моменту их приезда в Академию, и граф собирался приказать трактирщику запечь каюна с травами и подать на ужин в последний вечер, перед тем как они разъедутся: он и герцог — в свои уединенные пристанища на весь следующий месяц, а ребята вернутся в Академию.

— Отец, как Вы как считаете, месяца им хватит, чтобы найти экипаж штурм-капитана? — подъехавший к мужчинам Вел невольно продолжил тему разговора. «Хотя, чему тут удивляться,» — молча усмехнулся граф, — «у нас у всех сейчас мысли в голове только об этой удивительной истории. Интересно, как они там справляются?» В отличие от всех остальных, граф, хорошо знакомый с Анрэ Дантереном по дневникам последнего, видел в штурм-капитане обычного человека, просто получившего качественно другое образование.

***

Анрэ Дантерен, экспрессивно ругающийся и явно переживающий не лучший момент в своей жизни, только что закончил анализ летающего устройства, на котором им предстояло пересечь океан.

— У ваших само-летов нет элементарного обеспечения безопасности пассажиров, — обескураженно говорил он. — Нерациональный двигатель, плохие летные качества. Я чувствую себя — как вы их называете? — а, камикадзе, — при мысли, что мы полетим на этом железном корыте! Почему вы не используете элементарные антигравы для перемещения в атмосфере? Они ведь совершенно безопасны! У вас же для этого достаточный уровень техники!

Аня тяжело вздохнула — летать она любила, но побаивалась, такая вот, любовь-ненависть.