— Не очень, — она пожала плечами, — Месяца четыре, наверное. Да четыре. Но, когда въехала, мне говорили, что в вашу комнату уже давно никого не заселяли. Так что…

Постепенно коридор наполнялся людьми. Они сбивались в группы и шли в одном направлении — к лестнице. Многие тихо переговаривались друг с другом. Кто-то бросал на меня заинтересованные взгляды, кто-то наоборот шел с отрешенным видом. В целом, обстановка продолжала напоминать гостиничную. Складывалась ощущение, будто я нахожусь в отеле на берегу средиземного моря, и вот сейчас спущусь вниз, выйду во двор и увижу сияющие бирюзой роскошные бассейны, а вдали заискрится в солнечных лучах бесконечная морская гладь.

Столовая располагалась на первом этаже. Но она больше походила на ресторан, нежели на больничное общепитовское заведение. Еду подавали официанты, а столы были накрыты чистыми, белоснежными скатертями. Я подумал, что на один только отбеливатель здесь тратятся космические суммы, не говоря уже о расходах на все остальное. И это во время мирового финансового кризиса!

— Здесь очень хорошо кормят, — заметила Татьяна, когда мы вошли внутрь, — Сегодня вторник. Должны быть эскалопы с грибами. Предлагают еще биточки и котлеты «по-киевски», но я рекомендую именно эскалоп. Потрясная вещь! А на первое — солянка из морепродуктов. Тоже ничего.

Я даже присвистнул от удивления. Хотя, стоит признать, дальше удивляться было просто некуда. Мы уселись за один столик друг напротив друга. По бокам оставались пустыми еще два стула.

— Боюсь представить, чем тут кормят в воскресенье и по праздникам.

Девушка усмехнулась.

— По праздникам — праздничное меню. И дни рождения отмечаем все вместе. Именинник, вместе с поварами, делает торт и угощает постояльцев. Спиртного, конечно, нет, но в остальном — настоящий праздник. Я, когда впервые сюда попала, поверить не могла во все это. Долго привыкала. Была уверена, что меня пытаются обмануть, подкупить или что-то в этом вроде. Все казалось не настоящим, приторным каким-то.

— Сейчас так не считаете?

Она ответила не задумываясь:

— Точно нет. Весь медицинский и обслуживающий персонал — это люди, некогда страдавшие от СПС. Все, или почти все, были пациентами Аглаи еще задолго до того, как у нее появилась своя клиника. И все преодолели свою болезнь с ее помощью. Из-за этого, они прекрасно понимают, что чувствуют их пациенты, поэтому мы не чувствуем себя какими-то ущербными или неполноценными. Да, я сказала — пациенты, но вообще-то здесь принято называть нас гостями. Ну, или постояльцами. Это кому как больше нравится. Регеций, конечно, гений, что ни говори. Я уже семь лет стараюсь справиться с болезнью, но такого прогресса, которого за четыре месяца достигла с ее помощью, у меня не было никогда.

К нам подошел молодой человек в фартуке, деликатным тоном поинтересовался, что подать. Было что-то излишне заискивающее в его манере общения. Неправдоподобная учтивость, что ли? Масленая улыбка, поклоны, кивки. Даже подходил он к нам на полусогнутых, а уходил спиной вперед, не отворачиваясь.

Я попросил Татьяну помочь с выбором, и она сделала заказ за нас обоих. Официант в очередной раз раскланялся, рассыпался в одобрениях выбора блюд и удалился.

— Немаловажным остаются методы лечения. Вы давно лечитесь? — поинтересовалась Татьяна.

— Сегодня — первый день, — честно ответил я.

Она бросила на меня недоверчивый взгляд.

— Я же только сегодня сюда въехал.

— Нет, я не об экспериментальной медицине. Я — в общем.

— И я — в общем.

— Ничего не понимаю. Вы не лечились, что ли? Скрывали?

— Нет.

— Вам ведь сколько? Лет тридцать, наверное?

— Около того. И да — я не лечился. У меня СПС проявился всего пару месяцев назад.

— Ничего себе! А так разве бывает?

— Видимо да. До этого все было нормально.

— Вот это да! Никогда о таком не слышала! И как вы поняли, что… м-м-м… что чувствуете это? Ну, вы понимаете, о чем я.

— Не знаю. У меня мать умерла, я расстроился. Да и дочь свою люблю. Понял, что она для меня — главное в жизни. Перестало хватать внимания жены. Она стала казаться мне холодной, чужой. Как-то так…

— Да, понимаю, — Татьяна смотрела на меня отсутствующим взглядом, будто была погружена в собственные воспоминания.

Повисла неловкая пауза, которую нарушил официант. На этот раз он прикатил тележку, уставленную тарелками с нашим заказом.

— Приятного аппетита, — сказал он, а потом ляпнул нечто такое, от чего я чуть не подпрыгнул на стуле, — Мы все вас очень любим!

Улыбка растеклась по его лицу, будто жидкое тесто по сковороде. Он еще пару раз поклонился и, пятясь, ушел восвояси. Я удивленно уставился на Татьяну, рассчитывая услышать объяснения. Она понимающе усмехнулась, взглянула туда, куда ушел официант и сказала:

— Бесит, правда?