— Отцу тоже твердили, что я могу родиться с ослабленным даром, но он выбрал любовь.

— Только вот твоя мать магичка, это совсем другое, — возразила я.

Схватив гроздь винограда, я принялась обрывать ягодки и складывать их на тарелочку. Этот процесс немного меня успокаивал.

— Знаю. И я не собираюсь разрывать наше соглашение. Просто пытаюсь объяснить отношение моей матери. Гибель отца сильно ее подкосила. Я опасался, что она уйдет следом, так сильно горевала. Никто уже не надеялся, а она выжила. И теперь у мамы навязчивая идея — получить внуков, в которых она видит продолжение отца.

— То есть отсутствие дара у этих самых внуков ее не пугает.

— Нет. Кроме того, она уверена, что дед найдет способ этого избежать. Как произошло со мной.

— А причем тут герцог Райт?

— Не сам герцог, а родовой артефакт, который ему принадлежит. Я — его единственный внук и наследник. Если мои дети не получат дар, то наш род прервется. Дед подобного не допустит. Во всяком случае, матушка не сомневается, что артефакт поможет и в этом вопросе.

— Как все запутано, — вздохнула я, хватаясь за голову.

— Ничего, разберемся. Главное, не поддавайся на провокации моей матери. Кстати, раз уж наше соглашение стало другим, придется изменить кое-какие условия, чтобы обезопасить друг друга.

— В каком смысле?

— Мы принесем магическую клятву, — пояснил Себастьян, поднимаясь. — Поклянемся, что ни один из нас никому и ни при каких условиях не расскажет о фиктивности нашего брака. Ты ведь не возражаешь?

— Нет, конечно, — пожала я плечами и тоже встала.

— Поверь, это для общего блага. Моей матери не стоит об этом знать. Она нацелена на внуков и не потерпит возражений. Если мы дадим клятву, то точно не проболтаемся.

Я снова кивнула, соглашаясь. Смысл в этом точно имелся.

— А как же император? Мне придется лгать и ему? — подходя к мужу, осторожно спросила я.

— Почему? — искренне удивился Себастьян. — Никакой лжи правящей семье. Неужели ты думаешь, что они спросят о том, консуммировали мы брак или нет?

— Нет, но…

— Просто улыбайся и смотри на меня влюбленными глазами.

— Я постараюсь.

— Шанталь, нам надо продержаться всего год.

— Один долгий-предолгий год, — пробормотала я, теребя пуговку на жакете.

— Обещаю, что сведу до минимума наше присутствие на балах, званых ужинах и прочее. Всем скажем, будто так влюблены друг в друга, что хотим уединения. Стены академии покидать будем редко. Кстати, тебе там понравится. Мне действительно выделили отдельный коттедж с небольшим садом, который ты можешь использовать по своему усмотрению. Кроме того, в академии имеется оранжерея, в которой растут довольно редкие и удивительные растения. Я обязательно добуду для тебя пропуск и разрешение для работы с ними.

— Звучит заманчиво, — улыбнулась я.

Об академической оранжерее я не раз слышала и даже не мечтала когда-нибудь увидеть ее. Ради такого можно было потерпеть двенадцать месяцев.

— Понимаю, что ситуация изменилась не в лучшую сторону, но мы справимся, — продолжал убеждать меня супруг. — К тому же я готов компенсировать все возникшие трудности.

— Давай для начала ты выполнишь то, о чем мы условились ранее, — отмахнулась я. — Мне нужна лицензия и торговая лавка, а с остальным разберемся.

— Значит, по рукам? — Себастьян протянул мне ладонь. — Обещаю этот год быть тебе примерным мужем.

— Договорились. — Я пожала его руку и добавила: — А я обещаю быть послушной и очень влюбленной женой. Разумеется, не по-настоящему.

— Тогда пора закрепить наше соглашение магически.

Себастьян ловко сменил положение наших рук. Теперь мы не пожимали ладони, а держали друг друга за запястья. Выглядело весьма необычно. Вообще я нечасто сталкивалась с магией напрямую. Воздействие во время полета не в счет. В тот момент, ведомая страхом и паникой, я почти ничего не замечала и вообще ни на что не реагировала. А сейчас выпал шанс оценить, изучить и в полной мере прочувствовать происходящее.

Муж что-то тихо и быстро заговорил на древнем наречии. Простые смертные не имели права изучать этот язык. Лишь маги по праву крови и силы могли прикоснуться к великому. Поэтому для меня заклинание звучало как набор непонятных звуков. Хотя не могу не признать, что звучали они весьма интригующе. Местами даже завораживали. Или дело было в голосе Себастьяна, глубоком, чувственном, с легкой хрипотцой? Казалось, он не говорит, а напевает древнюю песню, такую красивую, что я невольно заслушалась.