Правда, мое оцепенение долго не продлилось. В какой-то момент я ощутила покалывание. Было не больно, скорее щекотно. Оно начиналось от запястья, в том месте, где лежала ладонь супруга, поднималось к локтю, потом к плечу и дальше к ключицам, подбираясь к сердцу. Впрочем, и это ощущение длилось недолго, его почти сразу сменил легкий холодок, за которым последовал жар. Как будто огненной волной накрыло.

Этот резкий переход заставил меня занервничать. Опустив взгляд, я принялась изучать наши руки, старательно отмечая каждую деталь, пока Себастьян продолжал уверенно читать заклинание. Я так сосредоточилась, что вздрогнула, услышав:

— Теперь надо произнести слова клятвы. Сначала я, потом ты.

Встретившись с его потемневшим взглядом, я с готовностью кивнула.

— Я, Себастьян Анри Конте, клянусь в течение года, пока мы состоим в браке, помогать своей жене, Шанталь Луизе Конте, а также защищать ее и оберегать. Клянусь сохранить в тайне факт фиктивности нашего брака. Никто и никогда не узнает правду о заключенном нами соглашении. Клянусь хранить верность своей жене и правдоподобно сыграть роль влюбленного мужа.

Закончив, он выжидающе посмотрел на меня. Судя по всему, пришла моя очередь.

— Я, Шанталь Луиза Конте, клянусь в течение этого года помогать своему мужу, Себастьяну Анри Конте, слушать и выполнять все его требования. Клянусь никому и ни при каких условиях не рассказывать правду о заключенном нами соглашении и о том, что наш брак фиктивен. Клянусь правдоподобно изображать жену, — протараторила я, очень надеясь, что голос звучит уверенно.

Себастьян кивнул, давая понять, что я справилась, и снова что-то быстро забормотал.

А я, почувствовав очередную волну мурашек, опустила глаза в надежде выяснить, что происходит. И вовремя успела. По руке от запястья бежали тоненькие ручейки серебристого цвета, которые почти сразу впитывались в кожу, оставляя после себя легкое голубое свечение. Меня обдало очередной волной жара, а затем все прекратилось.

— Вот и все, — улыбнулся Себастьян, отступая и потирая ладони. Я тут же коснулась своей руки, словно хотела убедиться, что та не пострадала от магического воздействия. — Теперь мы будем хранить от всех тайну нашего брака. И никакого риска, что кто-нибудь забудется и разболтает.

— И что теперь? — поинтересовалась я.

— А теперь пора отправляться в академию, я и без того сильно припозднился. Хорошо хоть твои вещи не стали разгружать, и они до сих пор в карете. — Взъерошив волосы на затылке, он спросил: — Ты готова?

— Конечно.

Себастьян приблизился к окну и, придерживая тяжелую портьеру пальцами, осторожно выглянул.

— Странно…

— Что именно? — мгновенно напряглась я, вспомнив о жаждущих моей крови соперницах и вездесущих журналистах.

— Мама была права.

— В чем именно?

— Никого нет, — отступая от окна, задумчиво хмыкнул он и потер мужественный подбородок.

— Это плохо? — удивилась я.

— Это странно, — повторил Себастьян. — После утренней статьи в «Вестнике» здесь должна была собраться толпа писак, жаждущих получить эксклюзивный материал. Только вот никакой толпы нет. Никто не дежурит, тротуары пустые.

— И что теперь?

— Похоже, нам дают возможность спокойно уехать в академию, — предположил он, вновь выглядывая в окно.

— Кто и зачем? — растерялась я.

В моем представлении журналисты должны были вести себя иначе.

— На ум приходит только дед. Лишь в его власти придержать эту свору. Что ж, не будем усугублять ситуацию. Давай выходить, пока удача на нашей стороне.

Путь в академию мы преодолели на той же большой карете с плотно зашторенными окнами. Я даже испытала легкий укол обиды, поскольку уже второй раз путешествовала по столице могущественной империи, но так ничего и не увидела.

Когда мы подъехали к высокой каменной стене самой известной магической академии, вечерело. Солнце еще не село, но уже почти закатилось за горизонт, окрасив небо яркими розово-малиновыми всполохами.

Первым покинув карету, Себастьян огляделся по сторонам, а после помог выбраться мне. Я ничего толком рассмотреть не успела, потому что он сразу поволок меня к воротам, где уже ждал привратник.

— Доброго вечера, профессор, — донеслось со стороны темного угла.

В нем обнаружилась фигура, с ног до головы закутанная в черный плащ. Я заметила лишь худощавую руку, которая крепко сжимала толстый деревянный посох. И все бы ничего, если бы не грязно-зеленый цвет кожи и длинные черные когти.

— Добрый вечер, Фаус, — отозвался Себастьян, продолжая тащить меня прочь.

Мое появление ни один из них не прокомментировал. Ну и ладно.

Мы шагали по широкой аллее, вдоль которой росли огромные тополя. Они уже отцвели, но белые пушистые облака, так похожие на снежные сугробы, еще валялись на земле. Иногда пушинки поднимались в воздух, отчего у меня начинал жутко чесаться нос, и приходилось тереть его, чтобы не расчихаться. Окружающее пространство освещали невысокие металлические фонари, установленные на расстоянии нескольких метров друг от друга рядом с симпатичными деревянными лавочками с изогнутыми металлическими ножками.