Голос отказал напрочь. В золотых глазах нарастала тревога... Всё, что смогла, это выхватить букет и закивать головой, боясь, что видение сейчас растает.

Обстановку разрядил Василий, ткнувшийся под колени и едва не уронивший меня.

Сильные руки поддержали. В золотых глазах появилось облегчение...

"А как принято ухаживать у оборотней?" - промелькнуло в голове...

За окном колышется туман. За плотной пеленой не видно окружающего пейзажа, и мне это нравится. Гости тихо переговариваются с дочкой, с наслаждением играющей роль радушной хозяйки, пока я предаюсь приятному ничегонеделанию.

Туман за окном становится плотнее и в то же время откуда-то сверху его пробивает луч солнца. На сероватой стене вспыхивают радужные переливы, складываются фантастические картины.

Я улыбаюсь и поворачиваюсь к гостям. Они улыбаются в ответ. Один -- сероглазый, худой и прямой как жердь, смотрит спокойно и ласково, другой -- высоченный могучий бородатый мужик с прокопчёнными руками, чуть насмешливо. Нам не нужны слова. Они и без слов прекрасно всё про меня понимают.

Дочь нетерпеливо подпрыгивает, ожидая моего приговора. Я перевожу взгляд на её золотистые глаза. Вздыхаю украдкой -- совершенно как у отца. Жаль, он не может постоянно быть с нами, у него что-то вроде вахты. Зато сейчас мои друзья пришли, чтобы доставить непоседу к папочке на лето, однако, пределом её мечтаний было бы прихватить и меня. Что ж, в конце концов, на работе можно взять за свой счёт...

Я не удерживаю контроль, и златоглазая юла тут же всё понимает. Она, радостно взвизгнув, бросается ко мне на шею, едва не свалив с табуретки, хорошо мы расположились на кухне -- падать некуда.

Все смеёмся, глядя на незамутнённую радость пятилетней крохи.

Смотрю только на неё. Господи, как же она будет хороша! Мне бы такую внешность, да, увы, не досталась.

-- Ты и так для него хороша,-- тихо говорит сероглазый.

Я хмыкаю. Да, для него я хороша. Но чего нам всем это стоило, жутко припомнить. И всё же, всё же...

То время, когда я впервые встретила и их, и будущего отца своей дочери, оставило во мне неизгладимый след. Часто ночами я лежу, вспоминая, и эти воспоминания ночь от ночи перерастают в предвидение. Когда предвидение оформляется в уверенность, я знаю, что настал час отправляться "на поиски чудес", как это называют мои друзья, сейчас радостно принимающие восторг малышки.

Моя ничем не примечательная жизнь

здесь

и жизнь полная чудес

там,

я до сих пор не могу выбрать одну из них, так же как не могу решить, что мне больше нравится -- слышать или видеть. И та, и эта жизни связаны в тугой узел, такой, что ни развязать, ни разрубить без риска для существования невозможно. Там мои друзья, здесь родители... Придёт день и я окончательно переберусь туда, к нему. Это будет очень печальный день и я не хочу его торопить...

Туман за окном. На сероватом экране лучик солнца рисует весёлую рожицу, имеющую определённое сходство со мной. Я удивлённо смотрю на гостей.

-- Я тут ни при чём,-- разводит руками сероглазый, второй кивает утвердительно.

Снова смотрю за окно. Рожицы нет, по туманному морю плывут другие видения, но они уже не интересуют меня. Я приняла решение. Эти пару месяцев я снова проведу там. Я снова буду мчаться верхом, наперегонки с Ветром, по огромным просторам степи... Да-да, я научилась ездить верхом! Буду бродить ночами по глухим лесам, купаться в чистых речках, пить из хрустальных родников. Снова буду рядом с ним...

Крепко обнимаю забравшуюся мне на колени частичку "моего принца". Заглядываю ещё раз в радостно сияющие золотистые глаза с вертикальными зрачками, сейчас расширенными от радостного предвкушения. Получаю пару смачных поцелуев. Потом моя кроха, притихнув, крепко-крепко обнимает и шепчет:

-- Мамочка, всё будет хорошо.

Да, не так уж и плохо, когда твой ребёнок точно знает, о чём ты думаешь...

Через подоконник переваливается округлая неуклюжая тень, спугнув наше расслабленно-радостное настроение и жалобно осматривая содержимое тарелок на столе.

-- А что, поесть ничего не осталось,-- со всхлипом раздается голос вновь прибывшего.

Мы четверо смеемся, никто и не ждал ничего другого от вечного обжоры. С последней нашей встречи он вырос и ещё больше растолстел, скоро станет окончательно похож на шар с ножками. Увы, появляясь в нашем мире, рыжий так и ходит в своей шкурке. Рядом появляется домовёнок и протягивает обжоре наполненную тарелку...

Туман рассеивается, за окном видна стройка, в кухню врывается шум машин, крики рабочих. Мы переглядываемся.

"Пора".

Слово возникло само по себе, словно сказали все одновременно.

- Что? Как? А поесть?!

Смеясь, осматриваю незаметно опустевшие тарелки.

- А поешь сам. Холодильник открывать не разучился? - рыжий мотает головой. - Тогда действуй. Если что, Василия с Ванечкой попросишь.