Мы все еще поглядывали вверх. Инкуб… теперь растерянный и, кажется, самую малость смущенный… по-прежнему оставался там. Надеюсь, у них тут нет запасного выхода.

– Я тебя спрашиваю, – тоном, не предвещающим ничего хорошего (знать бы еще, кому), заявил маг.

– Я тоже, вообще-то, – честно возмутилась я.

– Клодия! – рявкнул потерявший терпение Холд.

А все так хорошо начиналось!

И продолжалось.

– Эй, не повышай на нее голос! – донеслось сверху. – Она вроде как моя девушка.

Полуобнаженные красотки обиженно надулись, но инкуб не обратил на них никакого внимания.

Однако.

– Неправда! – зачем-то выкрикнула я.

– Странно говорить про свою девушку, стоя в окне дома удовольствий рядом со шлюхами, – бросил Холд. – Объяснишься?

Предложение относилось уже ко мне.

И в обращенном на меня взгляде напарника воцарилась настоящая ночь.

Вот вроде бы ничего такого маг не сделал, даже грубого ничего, против обыкновения, не сказал, а вдоль позвоночника мороз продрал. Или это все осень и ночи становятся холодными?

– Я его даже не знаю. – Только когда начала говорить, обнаружила, что набежали слезы. В голосе они тоже слышались. – Он поймал меня в парке и поставил метку. Я искала его или информацию о нем, потому что… – хлюп, – метка болит, знаешь ли.

Не ночь – затмение.

Магическое затмение.

Черная аномалия.

– Снимай свои тряпки, – распорядился Холд.

– Здесь?!

– Поверь, эта улица еще не такое видела, – бросил он нетерпимо. – Твои прелести здесь никого не шокируют.

Девицы сверху выдали по гаденькому смешку.

Унизительно и обидно, но… эмоции отключились. Я же хочу решить проблему с меткой? Хочу. Так вот, есть вероятность, что это решение.

Я вылезла из кофты, затем аккуратно расстегнула несколько пуговичек и, придерживая ткань на груди, вытащила руку из рукава. Метка переливалась в темноте серебром и розовато-лиловым. Зато никаких сомнений в правдивости моих слов.

– Чейтон, постарайся к окончанию моего дежурства придумать внятное объяснение всему этому, – обманчиво ласково произнес Холд. – Может, тогда я не стану тебя бить, хотя очень хочется.

– Мне ее нагадали, – буркнул инкуб.

У меня внутри что-то нервно дернулось.

Просто… мне тоже недавно кое-что нагадали.

Теплые пальцы Холда с нажимом провели по метке, стирая рисунок. Линию за линией.

Так просто? Знак четвертого мерца фейхов?!

– И… что сказала гадалка на твою выходку?

Линий совсем не осталось. Внутри меня щекотными пузырьками счастья разлетелась свобода. Холд же вскинул голову и жестко потребовал:

– Говори, не стесняйся! Тут все свои.

Угу. Особенно полуголые девицы.

– Что я дурак, – обреченно признал полукровка.

– Передай, что я всецело с ней согласен. – И уже мне: – Клодия, залезай в экипаж. Не хватало, чтобы ты заболела.

Воздержавшись от ехидного фырканья, я юркнула внутрь.

Как раз успела привести в порядок одежду, пока ко мне присоединился Холд.

Будто ничего особенного не произошло, он активировал кристаллы, вывернул рычаги, и мы поехали.

У меня же мысли прыгали, как блохи на бездомной собаке. Он так запросто нейтрализовал магию фейха… Ладно, я слышала про эти его способности, раньше это было его работой. Но на моей памяти Холд уже дважды по-свойски говорил с представителями Мерцающего престола. Что бы это могло значить? И… он сердится на меня?

– Клодия, – первым нарушил напряженную тишину внутри экипажа Холд, – я должен попросить у тебя прощения за поведение моего названого брата. Я не допущу, чтобы нечто подобное когда-нибудь повторилось. Ты голодна? Как насчет колбасок?

– Пытаешься отвлечь меня едой, чтобы не задавала вопросов?

– А получается?

Прислушавшись к себе, я поняла, что поесть бы не отказалась, и кивнула.

Насколько я научилась ориентироваться в городе, мы подъехали к парку у моего дома с другой стороны. Там горели огоньки на деревьях и торговцы с тележками продавали горячую еду. Народу немного, но он был. И мне хватило ума не спрашивать о возвращении в Управление в оставшиеся часы дежурства. Привыкла уже, что Холд на особом положении и позволяет себе всякое. К тому же, если мы понадобимся, с нами свяжутся.

Помня, что не выиграла эти колбаски, я попыталась сама заплатить за себя, но Холд перехватил мою руку за запястье и отдал монеты за двоих. Совсем рядом в большой чаше горел огонь, и… надеюсь, мои щеки пылали из-за его жара, а не по какой-то иной причине.

– Ешь, это на самом деле вкусно, – велел Холд, увлекая меня обратно в экипаж. Двери он оставил открытыми, так что мы оставались как бы почти в парке и среди людей, зато внутрь проник беспощадный холод осенней ночи. – И привыкай принимать заботу.

– С чего бы тебе обо мне заботиться?

– Ты невыносима.

– Причина неубедительная, не находишь?