Кейлен стояла и понимала, что слезы вдруг к горлу подкатывают. Как тут не волноваться? Элмер тоже уехал и обещал вернуться, она и подумать не могла. А если снова? Что делать?

— Вы, главное, возвращайтесь, — тихо сказала она.

Всхлипнула.

— Все будет хорошо, ваша милость.

Он чуть улыбнулся и даже немного качнулся вперед, словно собираясь ее обнять. Но не обнял. Просто смотрел. Молчал. Наверно, сказал все, что хотел сказать…

Обернулся через плечо.

— Ну… — как-то неуверенно сказал он. — Я… — и губы облизал.

— Вам пора?

— Да, — с готовностью согласился он. — Пора идти, завтра вставать рано. И вам тоже бы… — вздохнул, не договорил. Поджал губы.

Но не ушел. Даже не шевельнулся.

Он ведь не просто так пришел. То есть просто… но не только для того, чтобы попросить Кейлен не волноваться.

Но и решиться никак не может.

Это так очевидно, что даже пойти смешно. И он смущается, как мальчишка. Словно для него все это в первый раз… Такой здоровенный суровый мужик, командир гарнизона. Но все, что он чувствует, так ясно читается на его лице, все видно насквозь.

Тогда Кейлен сама шагнула вперед, уткнувшись носом ему в плечо.

— Возвращайся, — шепнула едва слышно. — А то мне одной страшно.

Она ведь ничего такого не делает.

Он замер, даже дышать перестал. Долго стоял так напряженно вытянувшись. Потом осторожно обнял ее за плечи.

— Все будет хорошо, Кейлен. Мы как-нибудь справимся. Все будет хорошо.

Она всхлипнула. И снова. И вдруг разрыдалась. Громко, отчаянно. Все слезы, которые так долго пыталась сдержать, все страхи — вдруг хлынули наружу.

Тодд стоял, обнимая ее за плечи, гладя по полосам. Молчал. Ничего не говорил. Да это и не нужно было. Иногда нужно лишь, чтобы кто-то был рядом.

И когда Кейлен наконец выплакалась и принялась утирать слезы, он быстро, словно украдкой, коснулся губами ее лба… теплыми, сухими.

— Ничего не бойся, — и улыбнулся.

Отпустил, сделал шаг назад.

Отпускать его было тяжело до боли.

Но ведь ничего… В этом совсем ничего… она плакала, он попытался ее успокоить. Только и всего.

В его глазах тепло.

Только возвращайся!

Тодд чувствовал себя мальчишкой, залезшим в соседский сад и набравшим полные карманы яблок. И от этого чувства было радостно. Такая детская беззаботная радость, которая распирает и щекочет внутри, так что невозможно устоять. Хочется улыбаться.

Но, вместе с тем, не оставляло чувство, что это неправильно, он словно вор…

С другой стороны, что сделал неправильно он сам — Тодд так понять и не мог. Ничего, за что он мог бы упрекнуть себя.

Ничего ведь не было. Совсем ничего. Кейлен было страшно, она плакала… и это все.

Ее волосы пахли летом и луговыми травами…

И что бы ни ждало впереди, не выходило думать ни о чем другом, только о том, как поскорее вернуться и снова увидеть.

Они собирались утром. Еще двадцать человек. Тодд взял с собой пятерых, а Говард, видимо для надежности, — пятнадцать. Пусть, кто знает, что нужно сейчас. Может быть, люди им пригодятся, тем более, что воины у Говарда стоящие.

Сам Говард мрачный, нервный и злой. Ему явно не хотелось влезать в это дело, но и оставлять без внимания он тоже не мог. Остаться в замке, значит совсем выпустить из рук и отойти в сторону. А Говард Фицжеральд свое из рук выпускать не хотел.

— Чему вы так улыбаетесь, сэр Тодд? — спросил он, когда они садились на лошадей. — Или вся эта история — ваших рук дело, и сейчас вы заведете меня в ловушку?

Тодд изо всех сил постарался состроить серьезное лицо, но глупая улыбка так и лезла.

— Зачем мне заводить вас в ловушку, сэр Говард?

— Чтобы оставить мою сестру без всякой защиты и воспользоваться ее неопытностью.

— Я не собираюсь ничем пользоваться.

— Да неужели? — в голосе Говарда сарказм. — Вы уже задурили ей голову. Она слишком доверяет вам.

Не собирался Тодд. А если вышло само, так на все воля богов.

Да и не вышло ничего. Это ничего не значит.

Хотя предательски лезли мысли, что если бы Тодд разогнал всех этих женихов и родственников, и сам бы сделал Кейлен предложение, то было бы лучше для всех. С ним Кейлен была бы в безопасности, он не позволил никому обидеть ее. И ее сына… если это сын. В конце концов, Элмер его двоюродный брат, это и его кровь тоже. Кейлен ведь не против. И то, что было вчера вечером — лишь подтверждение.

И все же, чувство, что поступать так неправильно — не оставляло. Что Тодд не имеет права. Что это нечестно.

И все, что Тодд смог для себя решить — для начала разобраться с убийством Элмера и троллями, и тогда уже делать какие-то шаги. Сначала закончить дело. Если, конечно, сможет остаться жив. Это даст ему время все обдумать, даст время обдумать ей. С такими решениями не стоит торопиться.

Но и отказываться без веских оснований — не стоит тоже.