Раулар прижимал ее к своему горячему, пахнущему железом и кровью телу. Если бы не решетка, стиснул бы так, что и дыхание вон. Он хватался за Эви, будто самого Райли уносило штормовым ветром, а она могла его удержать.

— Все будет хорошо, — повторила Эвелина.

Притянула к прутьям и принялась целовать в мокрые щеки, опухшие веки, виски.

— Эви?

— Тихо, тихо, глупыш. Тихо. Ничего не бойся.

Она сама боялась до полусмерти: впереди неизвестность и долгая одинокая дорога. Кто бы ей сказал, что все наладится! Кто бы стал ее якорем посреди урагана…

Райли нашел ее губы.

Он так давно надеялся поцеловать Эви, не оставлял попыток с того памятного дня семь лет назад. То шуткой, то уговорами, то изобретал надуманные поводы:

— Смотри, Эви, мы вместе прошли под ветвями ивы, священного дерева Пресветлой, и теперь обязаны принести ей в жертву поцелуй!.. Эви, сегодня праздник летнего солнцестояния: если парень в этот день поцелует девушку, то ее весь год будет сопровождать удача!

А то и прямо заявлял:

— Морковка, когда ты уже смиришься с тем, что я твоя судьба?

— Короли не женятся на помощницах. К тому же я не благородных кровей. Это тебя не смущает? — так же честно отвечала ему Эви.

— Браки королей — условность. Это совсем не то же, что любовь. А тебя я буду любить всегда!

— М-м, то есть ты будешь любить меня, а женишься на другой? Какое заманчивое предложение!

— Эвелина!..

— Эвелина? — эхом отозвался Раулар из настоящего.

Поцелуя еще не случилось, король остановил его, чтобы получить разрешение. Эви чувствовала его дыхание, видела внимательный взгляд серых глаз. Нужно ответить «нет», иначе это будет нечестно. Но Эвелина знала, что эта маленькая уступка с ее стороны подарит Райли желание жить.

И кивнула. Едва заметно, будто случайно. Так, что это можно было истолковать и как согласие, и как отказ. Раулар увидел согласие…

Неловкий и странный вышел поцелуй. Губы Эви сделались солеными от слез короля, решетка мешала объятиям, руки соскальзывали с обнаженных плеч, задевали раны. Случайно, не нарочно. И Эвелина сама вздрагивала, и вздрагивал Райли, но не отнимал губ, лишь глубоко вдыхал, будто хотел вобрать в себя всю Эви целиком — ее запах, ее вкус… Его пальцы искали опору и наконец сомкнулись за спиной Эвелины в кольцо: «Не отпущу, не отдам…»

А потом все изменилось. Райли дернулся и вместо того, чтобы отвечать на поцелуй, провел кончиком языка по губам Эвелины, будто пробовал на вкус. Потом взял мейджи за плечи и отодвинул от себя. Не Райли… Дегар! Он вернулся неожиданно и без предупреждения. На ошеломленном лице демона сменилась гамма чувств, но сильнее всего оказалось удивление.

Он медленно отступил, пристально разглядывая Эвелину, но решил, что бегство недостойно сына Джалгарра, так же медленно вернулся к решетке и кончиком указательного пальца обвел контур рта мейджи.

Та и сама стояла ни жива ни мертва. Угораздило же! Поцеловала она, выходит, не только Райли, но и Дегара. Демона! Тьфу, пропасть! Пакость! Да и ему, похоже, поцелуй в новинку. Никак в толк не возьмет, что с ним произошло.

— Почему так… — Он сделал длинную паузу: не мог подобрать подходящее слово. — Зачем? Облегчить боль?

— Да, — ответила Эви, и это было правдой.

Крепкая решетка не поддавалась усилиям. Дегар смотрел на нее глазами демона, а тело человека оказалось куда слабее. Он тянул, Эвелина толкала, да проку от этого было чуть. Эви проверила резерв — на дне плескалась капелька магии. Мейджи немедленно пустила ее в дело, применила к стене заклятие состаривания. Камни покрылись белым налетом, посерели, будто мигом состарились не на один десяток лет, но это были крепкие камни, и магии Эвелины было недостаточно, чтобы их одолеть.

— Дегар, бесполезно…

Демон вперил в нее упрямый взгляд, зарычал и рванул на себя прутья.

— Надо иначе… Так не выйдет.

Эви осознала, что держит его за руку, лишь когда Дегар вырвался и со всей злости толкнул решетку.

— Иначе, — процедил он. — Да.

Он злился не на решетку, он злился на себя — на бессильное человеческое тело, которое так его подводит: испытывает боль, устает, страдает, а теперь не может справиться с хлипкой решеткой! В своем прежнем обличье демон вырвал бы ее с корнем.

В двери с лязганьем и грохотом повернулся ключ — замок давно не использовался и заржавел. Видно, Эви и Дегар первые обитатели подземелья за многие годы.

Эвелина подавила вскрик. Сделалось жутко. А ведь ее не пытали — пытали Дегара, но страшно так, будто сейчас идут по ее душу. Неутомимые егермейстеры! Неужели король Сигизмунд наливает им мало вина или эля? Накрыл скудный ужин? Им давно пора расслабиться и хотя бы на время забыть про узников.

— Не бойся, колдунья, — сказал демон, его глаза налились тьмой.

Тьмой и болью. Дегар бы не признался и самому себе, но он устал от пыток.

— Им меня не сломать.