— Когда женщина решает, что ей пора завести семью, она устраивает состязания среди достойных. А потом сама сражается с победителем. Если он одолеет ее, значит, брак состоится.

— Ух… — выдохнула Эвелина, вообразив эту эпическую картину. — Они, видно, действительно сильны.

Какой же, должно быть, слабой и жалкой она представляется Дегару. Оружие держать не умеет, готова свалиться в обморок от любой царапины, трясется от холода и постоянно хочет есть.

Неизвестно, о чем подумал демон, но снова поправил на ней полы плаща, закрывая похолодевшие руки, прижал к себе покрепче.

— Тебе стоит поспать. Уходить будем засветло. Егермейстеры не отступят.

— Да-да… Ну давай еще немного поговорим. Мы так хорошо разговариваем!

По лицу Дегара скользнула его странная полуулыбка.

— Давай.

— Моя очередь спрашивать, — сказал Дегар.

Эви подозрительно покосилась на демона, но отказать было бы нечестно, ведь до сих пор вопросы задавала она. К тому же она завела этот разговор, чтобы объяснить человеческое поведение, которое казалось демону странным.

— Что ты хочешь узнать?

— Почему ты все время бросаешь мне вызов? Ведь ты намного слабее, и я, несомненно, одолею тебя в состязании.

— Бросаю вызов? — нахмурилась Эви.

— Да… Как это на языке людей? Применяешь физическую силу. — Дегар указал на ребро, значит, понял все-таки, что Эви его треснула. — Если бы дочь Джалгарра бросила мне вызов, это означало бы только одно: она хочет, чтобы я победил ее и взял в жены.

— Что-о-о? — От возмущения Эви разинула рот, да так и застыла с отвисшей челюстью. — Даже думать не смей! У людей это значит совсем другое!

— Объясни, — невозмутимо потребовал Дегар.

— Ну… — Мейджи замялась: как ни крути, а выходило неладно. — Лупить кого-то, конечно, нехорошо, но иногда человеческие девушки осаждают так слишком настойчивых ухажеров, когда им не нравится то, что они делают.

— Что делают?

— Целуют без разрешения. Обнимают, — и добавила с нажимом: — Обзываются улитками!

Эви ожидала увидеть во взгляде Дегара непонимание, а заметила иронию. Такой прищур появлялся у него каждый раз, когда демон внутренне смеялся над ее словами.

— Нельзя целовать без спроса! — вспылила она. — Это слишком личное!

Демон внимательно посмотрел на мейджи, наклонив голову.

— Я выучил человеческий язык. Я научился читать и писать на языке людей. Я изучал ваши здания и устройство городов. Ваши картины. Вашу музыку. Но до сих пор не знаю, для чего людям это касание губ. Облегчить физическую боль? Нет. Душевную? Тоже не то. Это что-то больше. Но я не понимаю…

Могла ли Эви еще месяц назад, засыпая в своем уютном, защищенном стенами дворца домике, представить, что будет ночью в лесу объяснять демону смысл поцелуев! Причем объяснять, сидя у него на коленях.

— Во-первых, поцелуи бывают разные. И означать могут что угодно. Приветствие, когда встречаются друзья. Ласку, когда мать целует своего малыша. Или… любовь, — протараторила Эви, решив раз и навсегда покончить с этим сомнительным делом, споткнулась только перед словом «любовь». — Если целуются мужчина и женщина, значит, они полностью доверяют друг другу и готовы открыться для чего-то большего. Это тоже вызов. Только обычно бросает его мужчина.

Настало время Дегару удивляться. Он несколько секунд не моргая глядел в пустоту и вдруг принялся хохотать своим скрипучим громким смехом.

— Так вот что у нас получилось. Ты бросила вызов мне. Я бросил вызов тебе. И мы оба не знали об этом.

Эвелина прыснула вослед: да уж, ситуация!

— Если я тебя еще раз стукну, это вовсе не означает, что я хочу вызвать тебя на состязание!

— Если я тебя поцелую…

— А вот этого делать не стоит!

Костерок почти прогорел, и Дегар осторожно пересадил Эви на землю, чтобы подбросить хвороста в огонь. Эвелина улыбалась, но улыбка резко погасла, когда она увидела руку демона. За разговором она и думать забыла о плесени, которая никуда не делась. Кисть Дегара покрылась грубой и сухой кожей, и зелень заползла вверх по запястью на предплечье. Эви взглянула на свою ладонь — ее отметина тоже увеличивалась, но медленно.

— Я думала, проклятие работает быстрее, — тихо произнесла она. — Прошли сутки. Разве мы не должны были за это время превратиться в живых мертвецов?

— Должны были, — ответил Дегар, не оборачиваясь. Он не прервался и все так же подкладывал в костер ветки одну за другой. — Арканар тормозит проклятие.

Арканар! Артефакт, спасающий даже от неизлечимых болезней. От проклятья не спасет, но из-за рубина плесень разрастается медленее. Эви выпутала вторую руку из складок плаща, чтобы полюбоваться на перстень. Рубин засиял алым, засверкал в отсветах огня, внутри переливались две яркие искры. Одна — клятва Эвелины. Вторая… Тоже чья-то клятва?