— Я всего лишь сниму из тебя одеяло, — Габриэль приподнял открытые ладони, словно подходил к напуганной дикой лани.

Что? Какое еще одеяло?

И тут я заметила, что пришла к мужчине завернутая в одеяло от шеи до пят. Проклятый Урх, что со мной творится?

Габриэль таки подошел ко мне сзади, положил руки на плечи и снова прикоснулся губами к волосам:

— Со мной тебе будет тепло, обещаю, — и мужчина потянул одеяло вниз.

Пошлая фурмулировка. Пошлая ситуация. Но фраза почему-то прозвучала совсем не пошло. Словно он говорил о чем-то большем, словно обещал заботиться и оберегать. И речь словно шла не только о сегодняшней ночи. И я расслабилась. Блаженное тепло действительно разлилось по всему телу, успокаивая, утешая, и желая превратиться в пожар.

Габриэль небрежно отбросил одеяло на кровать и таки налил бокал вина, протянул его мне:

— Все же выпей. Ты напряжена. И… так будет легче. Да и утром все воспоминания покроются туманной дымкой.

— Нет, — ответила твердо и сама подошла к мужчине. Несмело подняла руку и прикоснулась ладошкой к его яремной впадине, медленно, не смея поднять глаз, прислушиваясь к себе, к нему, провела ниже, и ниже, останавливаясь у солнечного сплетения, ощущая удары его сердца — мощные, взволнованные. С каждым сантиметром прикосновения во мне все больше и больше разгорался внутренний жар, словно и вправду тепло мужчины переливалось в меня и согревало изнутри, разжигало пламя, страсть.

Я сглотнула и наконец встретилась с мужчиной взглядом:

— Раз уж я на это решилась, то желаю запомнить все до мелочей. Так что обойдемся без вина.

Габриэль уже не улыбался. Его взгляд горел, а, может, это просто пламя камина отражалось в нем. Он дышал тяжело, рвано, но не двигался. Неужели, тоже сомневается?

— Поцелуйте меня. Или для этого тоже нужно выполнить какие-то условия? — я попыталась шуткой разрядить обстановку, не в силах больше выдерживать того напряженного магнетизма, что возник между нами, того узла желания, что скрутил все во мне.

Габриэль на шутку никак не отреагировал. Он медлил. Буравил, нет, пожирал меня взглядом, но все равно медлил.

— Я вам совсем не нравлюсь, в этом проблема? — что-то во мне надломилось.

— Проблема как раз в том, что нравишься.

А говорят, что это девушек сложно понять…

— А, к Урху все! — я приподнялась на носочки и сама поцеловала Габриэля — легко, как бы спрашивая разрешения.

И мужчина ответил — страстно, напористо, так что я до дрожи кончиков пальцев ощутила, насколько я сейчас желанна. Я не удержала нетерпеливого вздоха… О Всевидящий, я, наверное, веду себя, как распутная девка. Но тут рука мужчины скользнула мне под рубашку, и мне уже стало плевать, что мои стоны слишком развратны, так как волна удовольствия была настолько пронзительной, что держать рот на замке было невозможно.

Габриэль расстелил свой плащ возле камина и бережно уложил меня на него. Странно, но тонкий на вид плащ был мягче и теплее любого матраса. Мужчина приятной тяжестью навалился на меня сверху, одной рукой опираясь на локоть, а другой… О Всевидящий, его другая рука, его рот касались мое оголенное тело — то нежно, то грубо и настойчиво и даже больно — и тело отзывалось настолько сильно, что я даже пыталась противиться, так как мне казалось, что "для леди так не должно". Однако Габриэль, вероятно, знал мое тело лучше меня самой и без особого труда сломил мое слабое сопротивление и вскоре я поднеслась на вершину блаженства. Таверна, Академия, весь мир, вчера и завтра — все перестало существовать. Остались только мы: я и загадочный незнакомец, что за сегодняшний день узнал меня лучше, чем любой другой человек на свете.

В тот момент мне не было стыдно. Наша близость не казалась зазорной, неправильной и незаконной. Наоборот — было чувство, что все происходит именно тогда и именно с тем человеком, как то и должно быть.

И вот, на пике наслаждения, я ощутила толчок и резкую вспышку боли там, внизу. Я вскрикнула, а Габриэль накрыл мой рот поцелуем.

Через полчаса я сидела возле камина в комнате Габриэля, закутавшись в его же плащ. Моя единственная сменная нательная рубашка валялась разорванной на полу и это, на самом деле, было очень печально, так как где в Академии достать подобную, я не представляла. Но это будут мои будущие заботы, сейчас утрата вещи меня волновала мало.

Я смотрела на огонь молча, голова была пустой, тело приятно ныло. Нужно было уходить к себе — в холодный пустой номер, но я медлила. Ведь как только захлопнуться за мной двери, теплое "сейчас" тот час же станет прошлым, перестанет существовать. Мы с Габриэлем сделаем вид, что ничего не произошло и снова станем друг другу чужими.

Сейчас же мы не были чужими. Мы молчали, но неловкости не было. Мужчина не торопил меня, но и не докучал неуместными ласками.