– Правда? Если я тебя помилую, то ты перестанешь грабить и убивать? Заведёшь огородик и семью? – мягко спросила Серэнити. Её изменившийся тон успокаивал Флича и вселял надежду, но я‑то уже знал, что он ничего хорошего для него не предвещает.

– Да! Сегодня я осознал, как неправильно и плохо…

Серэнити не дала договорить Фличу. Ударом кулака она отшвырнула его к ногам моего ученика.

– Как ты смеешь, ничтожество, лгать мне прямо в лицо?! Таких как ты, исправит только одно – это смерть!

Великий инквизитор медленно подошла к копошащемуся в земле бандиту и, поставив на него сапожок, посмотрела на Грешема.

– Давай, создание тьмы, покажи ему, что такое настоящая боль.

Секунду вампир глядел в льдистые глаза. После чего его руки метнулись к мечам и молниеносно рубанули крест‑накрест по шее Флича. Отделившись, голова шмякнулась на чистый снег. Моему изумлению не было предела. Что это значит?! Как он посмел убить безоружного?! Почему он подчинился приказу Серэнити?! Мои мысли смешались и прекратили свой хор, только когда я увидел плотоядную улыбку Великого инквизитора.

– Почему ты это сделал?! – заорал я, хватая Грешема за ворот тулупа.

– Не надо так громко кричать, некромант, нас могут услышать. Вампир исполнил уговор, который я назначила ему за спасение жизни.

Серэнити подошла ко мне почти вплотную.

– Ах, как приятно, когда одно исчадье бездны уничтожает другое. Скверна поедает скверну, слушается Света и знает своё жалкое место. Я мечтаю, что когда‑нибудь так будет всегда.

– Грешем?! – взревел я. – Немедленно объяснись!

– Учитель, я не успел вам рассказать!

Вампир отступил на шаг и быстро заговорил:

– Когда я умирал, Серэнити предложила мне выкупить жизнь за маленькое желание. Поэтому отрубить голову разбойнику, который нас чуть не укокошил, показалось мне хорошей возможностью выплатить ей долг.

– Как же это подло, Серэнити, – протянула моя подруга. – Что, если бы издыхающий от порезов Грешем не согласился бы исполнить твои условия? Что тогда? Ты бы дала перейти ему в мир иной?

– Этого не случилось, поэтому гадать нечего, – отрезала Великий инквизитор.

– Как ты мог так поступить? Нельзя убивать просто так! Жизнь слишком ценная вещь, чтобы обрывать её, когда вздумается! Скажи, ты дал ему жизнь, чтобы отнимать?

– Ой, а ты как будто вся такая безукоризненная? Разве ты никого не травила у себя в Лунных Вратах? Я на своей шкуре ощутил действие твоих ядов! – не выдержал Грешем. – И помимо этого – разве я стал первым? Я всё знаю про тебя, мне учитель рассказал о твоём миленьком хобби!

– Что?! Калеб?!

– К тому же, кто знает, что там было на уме у этого Флича? – перебил колдунью вампир. – Может он завтра бы нас подкараулил и воткнул в спину нож!

– Он был зло, а зло должно быть обращено в прах, – кровожадно дополнила Серэнити. – Сегодня свершилось благое дело. Угодное Ураху.

– Шаттибраль?! – Эмилия поднесла Людвирбинг мне под нос. – Что ты наплёл про меня?!

Теперь настала моя очередь пятиться.

– Да ничего я не плёл! Разве это секрет, что ты выслеживаешь и травишь насильников и детоубийц?

– Тебе хорошо известна причина, по которой я это делаю! Ты озвучил её Грешему?

– Нет.

– Тогда потрудись рассказать ему, почему я хладнокровно убиваю одних лиходеев и ратую за сохранения жизней других.

Я вздохнул.

– Ты уверена, что сейчас для этого походящее время?

– Да.

– Хорошо.

Я откашлялся и перевёл взгляд на вампира, который ошеломлённо нас слушал.

– У Эмилии был маленький брат Ансельм. Когда ему исполнилось шесть лет, его похитили с родительского крыльца. Семья Грэкхольмов долго искала Ансельма и наконец вышла на одного пещерного омора, который указал им на место, где его укрывают. То был притон извергов, поклоняющихся паукоподобному богу Рифф. К глубокому сожалению Ансельма спасти не удалось. Его принесли в жертву по обряду, который я не хочу упоминать.

Я посмотрел, как слёзы закапали по щекам моей подруги.

– После того дня Эмилия дала себе слово преследовать и мстить каждому, кто запятнал свои руки кровью детей.

– В тот день, когда ты пришёл ко мне на отравленные пирожки, я спутала тебя с магом‑душегубом. Конфетками и шоколадками он приманивал маленьких ребятишек Подлунных Пеньков, а потом вершил отвратительные ритуалы. Уже после того, как ты покинул меня, я отловила его и заставила навсегда прекратить свою извращённую практику.

– Я понял.

Грешем опустил глаза.

– Прости мне мои слова, Эмилия.

Колдунья отёрла мокрые щеки.

– Ничего.

– Поэтому, если ты не давал подобных клятв, тебе не угрожает опасность, и ты не испытываешь голода, то без повода вонзать клинок в человека абсолютно недопустимо! Ведь даже звери не терзают себе подобных ради забавы, – строго сказал я. – Ты освободился от желания Серэнити, но пусть его осадок послужит тебе уроком.