До сего дня стены храма ни разу не обагрялись кровью и не осквернялись убийством, но всё ведь бывает впервые, не так ли? Серэнити и Ваял Диянги закружились в смертоносном танце, совершенно не обращая внимание на то, что происходило вокруг. Молот старика, грохнувшись о щит, огласил зал пронзительным скрежетом. Отбив удар, Серэнити едва не достала булавой самоуверенную голову. Больше я ничего не успел заметить, так как мне угрожала опасность сразу от пятёрки боевых жрецов. Метнув сконцентрированное заклинание «Замедления», я попал в троих. Движения у опутанных чарами людей стали не быстрее, чем у черепахи. Сверкнула сталь, алые крапинки на клинке подсказали мне, что Альдбриг, направленный в горло, угодил точно в цель. Мгновение, и Ночь Всех Усопших принял на себя всю мощь обрушившегося топора. Сгруппировавшись, я с кошачьей ловкостью треснул кристаллом перерубленного древка об непокрытую макушку жреца. Спелая хурма бы так не разлетелась, как эта лысая голова, только что лишившая меня магического оружия! Я метнул взгляд налево. Эмилия создала изумрудно сферу блокирования – с ней всё было хорошо. Перевёл глаза направо: Грешем орудовал клинками. Комбинацией перекрёстных взмахов он рассёк грудь раскрывшегося противника, но отвлёкшись, сам получил в ухо железным молотом. Отлетев к гипсовым статуям и разбив их, вампир больше не шевелился. Я иступлено закричал и бросился на убийцу моего ученика. Ярость, поднявшаяся внутри меня, выплеснулась в непроизвольный призыв огня. Рокочущая стрела вылетела из моих сомкнутых ладоней и, угодив в доспех монаха, объяла его красным пламенем. Злость комком давила на сознание. Она кидала меня от одного врага к другому, и я не ведал пощады. Искры летели из‑под моих пальцев при мысли, что Грешема больше нет.

– Берегись!

Крик Эмилии заставил меня обернуться. Я судорожно вдохнул, и лезвие неприятеля вошло в мою печень. Кровь подступила к горлу. Рубанув из последних сил мечом, я поверг наземь пронзившего меня жреца. Падая на колени, я заметил Снурфа, прыгнувшего на перекошенное лицо грузного монаха. Короткий вопль, и из его артерии забил красный фонтан. Выдернув из себя кинжал, я отбросил его в сторону. Бессильно сползая по гладкой колонне, я поразился ясности, с которой воспринимало происходящее моё надломленное тело. Эмилия размахивала раскалённым Людвирбингом перед двумя пригнувшимися боевыми жрецами. Один из них вскоре пал жертвой испепеляющей вспышки. Я перевёл взгляд на Серэнити. Её бой всё ещё продолжался. На лице Ваяла больше не сияла усмешка победителя. Под натиском великого инквизитора Иль Градо его всклоченная борода моталась взад‑вперёд. Мне стало ясно, что несгибаемая Серэнити одержит верх в этом сражении. Ваял Диянги устало дышал, было видно, что силы старика на исходе, и он тянет время, ища возможность нанести удар исподтишка. Неожиданно клубок голубых полосок в руках Ваяла превратился в луч. Он замерцал и врезался в грудь Серэнити. Охнув, она перелетела через скамью и, шмякнувшись копчиком о ризницу, закрылась щитом от подоспевшего Ваяла. Раз, два, три – блистающий молот забарабанил по легендарному артефакту, не давая Серэнити провести контратаку. Давай, Шаттибраль, напрягись напоследок, белокурый великий инквизитор нуждается в этом! Зацепившись пальцами за громоздкую вазу, я встал. Мир качнулся, но я знал, что иного момента изменить ход событий у меня не будет.

– Эй, козья бородка, любишь сосульки?

Остроконечный болид льда, закручиваясь по спирали, засвистел в разгорячённого старика. Он понял всё слишком поздно. Стихия воды обожгла его конечность страшным холодом. Ваял завизжал и воззрился на почерневшее, рассыпающееся запястье. Этой заминки хватило, чтобы Серэнити толкнула его ногами в живот. Ваял не удержал равновесия и упал на пол. В следующий миг череп старика лопнул под нажимом булавы. Карие глазки укатились за подсвечник, фитильки на котором потушил пришибленный Эмилией жрец. Бой был окончен.

Я устало закрыл глаза и приготовился к смерти. Боль, до этого затаившаяся где‑то далеко, сейчас выворачивала меня наизнанку. Я уловил едва различимый аромат шоколада, смешенного с потом. Здравствуй, Серэнити, да, это я тут отдыхаю! Руки‑то какие холодные! Зачем ты трогаешь рану пальцами? … Постепенно нахлынувшее помутнение рассудка сходило на нет. Улыбнувшись уголком губ, Великий инквизитор отошла к распластавшемуся Грешему. Что она для него сделает? Я ощупал место, куда попал клинок. Толстый шрам на память – чепуха, у меня таких больше десятка! Эх, вырвала меня Серэнити из‑под могильной плиты! Что же, придётся воевать дальше! Я и не рассчитывал на лёгкий конец! Тем временем мой ученик зашевелился. Под воздействием магии Света его разорванная кожа стягивалась. Он был оглушён и теперь медленно приходил в себя. Серэнити водила над ним амулетом Ураха и неслышно читала заклинания. Наконец вампир начал подниматься, и я последовал его примеру.

– Это ужасно, – сокрушённо промолвила Серэнити, стоя посреди груды трупов.

– Ты сделала то, что должна была. Ваял стал изменником, разжигателем войны, и ты его покарала. Ты – настоящий Великий инквизитор, и я тобой горжусь! – ответил я.

– Вы были вместе со мной… Без вас бы всё сложилось иначе, но я…

Серэнити постояла над поверженным телом Ваяла, а затем подошла к заляпанному кровавыми брызгами алтарю. Опустившись на колени, она сложила руки ладонями вместе.

– Всеотец, сегодня чёрный день для Братства Света. Я запятнала Твой Пресветлый Храм кровью, я убила Ваяла Диянги. Взгляни внутрь меня! Если в первом я раскаиваясь и ищу прощения то во‑втором – я приношу свои чувства на Твой Суд. Ваял Диянги был мудрым и опытным инквизитором, но его помыслов коснулась жажда наживы и сопутствующей ей грязи. Где он свернул не туда? Почему так вышло? Как мне избежать того же? Урах, дай мне ответы и прости меня! Дай мне сил преодолеть себя и не отступить от задуманного! Сделай меня справедливой! Укрепи моё сердце! Дай не убоятся зла, дай побороть его! Придержи…