Старейшина войны положил руку мне на плечо. Я сидел, а он успел встать, поэтому у него это получилось.

– В дорогу, брат по крови, седлай Джизи, а то он там наверно места себе не находит, ждёт размять лапы по хрустящему снежку!

Взобравшись вместе с гномом в пещерку, я нашёл свернувшегося в клубочек снежного барса возле таких же кошек, как и он. Различить Джизи среди прочих пятнистых комков мне помогла полоска шрама, сползающая от самой ключицы к заострённым ушам, я заметил её ещё в Эльпоте. Усы подрагивали, когти то появлялись, то снова убирались в ножны. Джизи спал, и, вероятно, ему снился какой‑то весёлый сон, потому что он едва слышно помурлыкивал. Я протянул руку и коснулся толстенького бочка. Приоткрыв один глаз, Джизи тут же закрыл его обратно, перед ним был не чужак, волноваться нечего.

– Эй, пора в путь! – неуверенно сказал я, рассматривая нос, покрытый тонким слоем белёсого пушка.

Рядом со мной коренастый гном что‑то бормоча, бесцеремонно схватил своего осёдланного кота за хвост. От раздавшегося рыка все снежные барсы повскакивали на лапы. Джизи потянулся и широко зевнул. Потормошив его по всклокоченной груди, я вновь сел ему на спину. Затрубил рожок. Выпрыгнув из пещеры, мы пристроились в самом начале колонны.

К вечеру воздух стал заметно холоднее. Втягивая его в себя, я наполнял лёгкие ледяной чистотой. Всплыли воспоминания… Точно так же дышалось и у меня в Весёлых Поганках. Этот горный воздух ни с чем не спутаешь, не хватает только ноток моря, так хорошо ощущаемых дома. Дома? Есть ли он у меня теперь, мой дом? После того сна, посетившего меня накануне сражения в Эльпоте, я сильно сомневался в этом. Твари, выползшие из червоточины, могли уже сто раз разрушить его до основания. Целые города падают под натиском Десницы Девяносто Девяти Спиц, что уж тут говорить о моем Шато? Пара десятков зомби вместе с Катубом точно не станут для демонов серьёзным препятствием. Надеюсь, Птикаль успел куда‑нибудь скрыться. Хотя куда ему бежать? В Нави? Затвор его ворот отпирается заклятьем, для Птикаля это ловушка. Бедный мой, он зажат. Наверное, был зажат… Есть ли мне смысл потом возвращаться на пепелище родных стен? Да и смогу ли я вернуться? Вот вопрос.

Дорога стала уходить ввысь, и почва обзавелась каменистым настилом. По сигналу снежные барсы переместились на серую тропу, по которой ехали лошади. Во главе отряда бессменно был Дурнбад, остальные разбились по двое. Следуя прямо за старейшиной войны, я оказался в связке все с тем же гномом‑трубачом. Начался подъём в горы. С каждым скачком пружинистых лап деревья внизу уменьшались в размерах. Махая мне снизу ветками, они понуро перешёптывались о давно забытых днях.

Дурнбад сбавил шустрый темп своего снежного барса Клака, и Джизи тут же подстроился под вожака. Нестись по равнине – это одно, а скакать по каменюкам – это совсем другое. Проведя рукой по шкуре Джизи, я ощутил влагу. Он вспотел. Язык высунулся наружу. Потерпи, приятель, мы уже практически добрались.

Две башенки показались и вновь спрятались за горным уступом. Мы огибали его по кольцу, всё ближе подступая к выплывающей луне. Более окатанная и большая, чем у подножья Железных Гор, она венчала собой мириады мерцающих звёзд. Я засмотрелся на неё и не уследил, как аванпост, расположенный над обрывом, замаячил прямо перед глазами. Его тяжёлые каменные створы распахнулись раньше, чем колонна снежных барсов успела затормозить. Влетая белой стрелой в ворота, гномы, приветствуя соплеменников, стоящих на часах Дозорной Нгваля, на ходу размахивали стальными рукавицами. Поёт рожок, вероятно, Дурнбад предпочёл заночевать уже в подгорном городе и решил не задерживаться на перевале. Мы протрусили ещё с час и, миновав гряду высоких скал, вывернули к исполинской горе. Удивительно светлая, она состояла из бесчисленных красно‑жёлтых точек, освещающих дремлющих по соседству каменных великанов. Мне не сразу стало понятно, почему из горы исходит свет, но потом до меня дошло: это же выдолбленные в скале окна! Перед нами во всей своей красе высился Зарамзарат! Трубач приложил рожок к губам и издал три пронзительные трели, которые отозвались эхом и усилились ответными звуками со стороны города. Длинный узкий мост вёл нас через обрыв прямо в огромные раздвигающиеся врата. На секунду я вообразил себе, какого же размера должен быть дверной механизм, чтобы открыть такую махину! Наверняка вращающиеся шестерёнки, приводящие в движение всю систему, поистине невероятных размеров!