Попрятав провизию в котомки, мы оседлали снежных барсов и двинулись по Небесному Мосту. Джизи, хорошо отдохнувший за ночь, теперь неутомимо нёсся вперёд. Перед моим взором мелькали изваяния нирфов. Запечатлённые древними резчиками в различных правдоподобных позах, они смотрели на нас с царственным безразличием. Вот нирф расправил крылья – он готовится взлететь, другой прижал к животу инструмент, похожий на дудочку – он застыл в ожидании, третий, с всклокоченными перьями из‑под нагрудника стискивает идеально прямой меч – он страж. Ловя глазами уносящиеся за спину статуи, я дивился тому, как хорошо они выглядят. По всей видимости, время не имело власти над творениями предков Дурнбада. Это потрясающе!

Небесный Мост всё не заканчивался и не заканчивался. Пустынный, из‑за разразившейся в Трузде эпидемии, он казался мне монументом, выплывшим из позабытых сказок сгинувшей цивилизации. Мне чудилось, будто не гномы, а нирфы вырезали сами себя в память о днях седых тысячелетий.

Путаясь в смешанных чувствах, я постепенно стал различать пятно массивной арки, обозначающей конец переправы. Сомкнутые в объятиях нирфы бесстрастно взирали нам вслед. Небесный Мост остался позади, а впереди нас ждал крутой спуск. Следуя по мощёной булыжником дороге, мы стали объезжать гору по кругу. Где‑то посредине каменной громады Дурнбад вильнул за утёс, и я не увидел его знака о привале. Гном затормозил Клака, и Джизи, едва не влетев в своего пятнистого собрата, выбросил меня из седла. Чтобы предотвратить столкновение, Вьюн и Норка заскрежетали выпущенными когтями по промёрзшему граниту. Зашипев друг на друга, снежные барсы стали выяснять отношения. Кошачий спор оборвал толстый Габба. Он показался из‑за поворота и с грацией упитанной хрюшки повалил своих усатых приятелей в снег. Грешем, словно катапультный снаряд, низвергнулся с Габбы, чтобы попасть в самую середину фыркающего и мяукающего клубка шерсти. Растащив кошек за хвосты, гном помог вампиру вылезти на волю. Уже привычными движениями разминая суставы, я поинтересовался у Дурнбада далеко ли до Трузда.

– Сейчас сложно ответить на твой вопрос. В землях Караз горы не менее шаловливы, чем во владениях Надургх, поэтому всё будет зависеть от того, какая дорога не заметена снегом и не покрыта льдом. Думаю, к вечеру мы доберёмся до заставы Хакальд, а там узнаем, какого пути нам придерживаться.

– Как понимаю, нас могут и не впустить за пограничные ворота, – заметил я. – Вспомни весточку, которая пришла твоему отцу от главы клана Караз. В ней было ясно сказано, что перевальные бастионы закрыты для всех. И, если следовать логике, то стражи не только не подскажут нам, как легче дойти до Трузда, но и вообще не позволят зайти на карантин.

– Это мы ещё посмотрим! Я высокорождённый и старейшина войны! Мне, и тем, за кого я поручаюсь, открыта дорога в любую точку Будугая! При любых обстоятельствах!

– Однако ты самоуверен – меры нет, – хмыкнула Серэнити. – Мне вот что любопытно – как ты собираешься провести нас в сам Трузд.

– Я решаю все дела постепенно!

Гном положил руки на ремень и вызывающе поглядел на Великого инквизитора.

– Не сомневайся, когда будет надо, я найду способ!

– Вот такие мужчины на вес золото, – расхохоталась Эмилия. – Сказал – сделал!

– Да! Я такой! Напористый! – подтвердил Дурнбад широко расставляя ноги и выпячивая грудь колесом.

Быстренько перекусив, мы отправились дальше. Дурнбад больше не спрашивал у Грешема про его рацион питания. Конечно, странно видеть, что человек пьёт вино и совершенно не притрагивается к другой пище, но, вероятно, гном решил, что мой ученик и правда сидит на какой‑то особой диете. Отчасти так оно и было. Запасы крови у Грешема подходили к концу. Его последняя бутылка была едва полной. Если в ближайшее время на нас не нападут враги, или не подвернётся кто‑то из животных, то ему придётся голодать. Беспокоясь о вампире, я посетовал на то, что он не набрал себе запас еды после сражения с гномами. Как быть в этой ситуации? Где в этих безжизненных высотах найти пропитание для Грешема? И как не потревожить подозрение Дурнбада? Эти и подобные им дилеммы мучили меня вплоть до самого Хакальда.

Когда ноздреватая луна вышла из мути налетевших ночных облаков, наша дорога пошла вверх. Постепенно сужаясь, она вывела к обрыву, на котором разместилась крепость, возведённая гномами Караз. В слепых прорезях бойниц не брезжил свет, и если бы Дурнбад не показал на Хакальд перчаткой, то я бы мог пропустить его, так хорошо он сливался с серым камнем горы. Постучав молотом в базальтовые ворота, старейшина войны нахмурился.

– Оглохли что ли?! – закричал Дурнбад, сотрясая ударами несокрушимые створы.

– Такое чувство, что в Хакальде никого нет, – сказал я, пытаясь сообразить, как войти через ворота.

– Этого не может быть, – отмёл моё предположение Дурнбад. – Хакальд является важнейшим наблюдательным постом. Здесь несут вахту и днём, и ночью. Неужели всех воинов пожрала болезнь?