– Сочфный Уткиф! Нямф – нямф! Уткиф! Уткиф! Уткиф!

– Все с тобой ясно, маленький прожора! – сказал я, отталкиваясь обратно в негу бурлящего потока.

Мурчик не находился в нашей мужской компании, Эмилия забрала кота с собой. Интересно, полосатый при виде воды повёл себя так же, как и Снурф? По протяжным кошачьим воплям я догадался, что колдунье всё‑таки удалось затащить своего любимца помыть свалявшуюся шерсть.

Напарившись вволю, я вылез из пенной толчеи. Моё настроение заметно поднялось, и, вопреки всем кривотолкам Судьбы, я, как и Дурнбад, стал насвистывать незатейливый мотивчик. Практически полностью одевшись, я услышал, как меня зовёт Эмилия.

– Калеб, старый гриб, принеси нам полотенца! Они остались в вашей комнате!

– Где? Я их не вижу! – отозвался я, осматривая стенки.

– За гранитным постаментом висят!

– А! Вот они!

– Неси, давай! Мне холодно!

– Так залезь обратно в воду! – ответил я, вытирая голову своей находкой.

– Не хочу! Я уже вылезла!

– Держи! – я протянул руку в прорезь открытой двери.

– Ай‑й! Калеб!

Послышался всплеск. Эмилия в опасности – стрельнуло у меня в голове. Ворвавшись в зеленоватую залу, я обнаружил колдунью в полном здравии. Она просто поскользнулась и брякнулась обратно в источник.

– Фу, ненормальная! – принялся я отчитывать подругу, отводя взгляд от её обнажённой спины. – Ты напугала меня! Я подумал, что на тебя кто‑то напал!

– Я не нарочно! – без особой вины в голосе проговорила Эмилия, начиная медленно подниматься из пульсации волн.

Поспешно отвернувшись от ничем неприкрытой подруги, я нос к носу встретился с выходящей из‑за колонны Серэнити. Облачённая лишь в майку и короткие штанишки, она грозно смотрела на меня.

– За полотенца, конечно, спасибо, но вот так вот врываться к дамам, принимающим омовения, недопустимо! Кто на нас тут может напасть?! Мочалка и мыло?! – строго спросила Великий инквизитор, тряхнув россыпью влажных волос.

При виде Серэнити я остолбенел. И дело было вовсе не в изяществе всем известных форм. Просто до этого момента туника всегда скрывала её руки от моих глаз. Сейчас я уставился на многогранную вязь синих символов, которая узором покрывали кожу Серэнити от косточек кистей до самых плеч.

– Эмилия вскрикнула, и я прибежал, – промямлил я охваченный нахлынувшими мыслями.

– Обычно, на меня так смеют пялиться только те, кого я приговорила к смерти.

– Прости.

Я заворожённо протянул полотенце.

– Эти рисунки… такие идеальные, такие ровные… Что они значат?

– Я не знаю, – с какой‑то странной интонацией откликнулась Великий инквизитор. Она натянула рясу, после чего добавила:

– Я родилась с ними.

Родимые пятна? Нет, конечно, нет! Здесь кроется нечто незаурядно‑магическое! Как уговорить Серэнити показать мне свои руки вновь? Из секундного раздумья меня выудили мокрые объятия.

– Калеб, и мне дай полотенце! Я вся дрожу! – промурлыкала мне на ухо, подошедшая сзади колдунья.

– Тут не настолько холодно, чтобы покрываться мурашками, – отметила Серэнити, поджимая губы. – Когда раздетая незамужняя женщина льнёт к мужчине, у меня возникает желание поговорить с ней о её благонравии. Братство Света осуждает и наказывает подобное распутство!

– Вот, вытрись, пожалуйста!

Перекинув через плечо махровую стопку, я предпринял попытку высвободиться из переплетённых пальцев подруги. Однако сделать это мне не удалось. Теперь не нежные ладони лежали на моей груди, но стальные тиски огибали рёбра.

– Распутство? Ты знаешь, что мною движет.

В словах Эмилии хрустел лёд.

– Он мой… друг, и я хочу…

– Да, но не так и не здесь, – укорила Серэнити.

– Уж это я получше тебя знаю!

– Эмилия, ты меня сейчас задушишь, – прокряхтел я, не понимая, почему мою диафрагму так стискивают.

– Ой, извини, дорогой!

Моя подруга ослабила хватку, но не разорвала её окончательно.

– Эти разговоры о…

Из‑за угла показалась зажмуренная голова Грешема.

– Вы ещё долго тут будете?

– А что? – спросила колдунья.

– Дурнбад зовёт вас откушать!

– А сам он где?

– На улице.

– Мы придём через десять минут, – заверила Великий инквизитор.

– Может пятнадцать – двадцать. Нам с Серэнити надо пощебетать о незавидной девичьей доле, многолетней выдержке и запретном грехе – присовокупила Эмилия, выпуская меня на волю. – Отдаём вам пока полотенценосца, которому подобный трёп слушать противопоказано.

– Ну и темы у вас! – присвистнул вампир, скрываясь за арочным сводом.

– Благодарю, что избавляете меня от подобных бесед, – облегчённо выдохнул я.

Не оборачиваясь, я покинул зал и вместе с Грешемом вышел к скучающему Дурнбаду. Дожидаясь колдунью и Великого инквизитора, мы провели на лавочке около получаса. Когда наконец они показались, изрядно проголодавшийся старейшина войны вскочил на ноги.