Фут за футом я опускался всё глубже и глубже. Темнота и семь тусклых пятен света. Вдруг мной овладел страх, что энергия, разделённая на троих человек и вещи, уходит из меня слишком быстро. Разволновавшись, я принялся ускоряться. Конечно, это одна из самых непростительных ошибок. Удерживая заклинание нельзя совершать резких движений и уж тем более переживать – в противном случае концентрация нарушится, а это в свою очередь приведёт к печальным последствиям. Человек должен без остатка отдаваться магической опеке, только так и никак иначе он сможет удерживать власть над установленными им чарами. Я перестал бултыхаться и попробовал расслабиться. Помогло. Сердце до этого бешено стучавшее, стало потихоньку приходить в свой естественный ритм. Моя внутренняя сила обрела твёрдость, и я продолжил движение. Пристроившись чуть позади Грешема, я подивился тому, как он с каждой минутой всё увереннее овладевал плаванием, похожим даже на какой‑то стиль. Хлоп‑хлоп‑хлоп – загребали бледные руки. Вампир стал потихоньку догонять Эмилию. Конечно, имея рельефную мускулатуру, он не обогнал нас всех лишь потому, что ещё толком не приноровился к непривычному для себя виду перемещения.

Достигнув самого низа погребённых под Алмазницей рудников, я обнаружил зависшего в воде Дурнбада. В голове промелькнула мысль, что заклинание перестало действовать, и гном утонул. Предчувствуя ужасную беду, я стремглав оказался возле него. Нет, гном был жив – он просто остановился посмотреть на окислившуюся табличку указателя. Борода Дурнбада смешно парила, напоминая щупальца осьминога. Неуклюже развернувшись ко мне лицом и ткнув пальцем в ответвление коридора, старейшина войны пробарахтался в узкий проём. Теперь наша дорога пошла вверх и это не могло меня не радовать. Однако радость вскоре уступила место истощению. Десять, двадцать минут, о Вселенная, целая вечность! Я так устал держать нити колдовства, что едва шевелил ослабевшими ногами. Во мне стало нешуточно зреть желание снять выматывающую магическую опеку – не обрубить ли кислород друзьям, чтобы спасти себя? Я очень захотел это сделать. Я же не железный… Паника. Я держусь. Держусь. Может, хотя бы они доберутся, но не я… Перед глазами появился шарик света. Чьи это белоснежные очертания? Серэнити? Великий инквизитор продела руку под мой локоть. Она потащила меня ввысь. Я перестал предпринимать хоть какие‑то усилия к самостоятельному передвижению и положился на неё. Моего плеча коснулись иглы. Словно во сне я повернул голову и увидел, что Грешем пристроился справа от меня. Видимо он собирался помочь Серэнити волочить её ношу.

Как мы выбрались к поверхности, я не помню. Я раздал всю энергию. Всю до последней крупицы. Но я справился! Да! Справился! Мы преодолели затопленный участок выработанных шахт! Голова страшно болела, во рту стоял привкус чего‑то отвратного. Меня затошнило. Вода высвободилась из закутков моего желудка. Я потерял сознание и очнулся уже на коленях Эмилии. Людвирбинг неярко освещал мокрый пол серого камня.

– Все целы? – услышал я свой сиплый голос.

Липкие пряди волос коснулись моего подбородка, тонкая рука легла на лоб.

– Тебе нужен отдых, – тихо проговорила Эмилия.

– Вы уже разведали обстановку? – спросил я, приподнимая голову с бёдер подруги. – Что вокруг нас?

Приглушённый бас гнома прозвучал откуда‑то справа.

– Без твоих светляков нам ничего не видать. Как придёшь в себя, то зажги парочку.

– Я…, да, дайте мне пару минут, и тут станет светло, как в храме Ураха, – откликнулся я, внимая к дрожи своего тела. Энергия постепенно возвращалась ко мне.

– Не богохульствуй!

– Да, прости, Серэнити.

Я вновь откинулся на сырое платье колдуньи.

– Как ты себя чувствуешь, Эмилия?

– Получше, чем ты. Мы с тобой совершили ошибку.

– Какую?

– А такую: мы забыли, что выпитое когда‑то мною зелье усиливает воздействие магии и облегчает её творение. Это мне надо было взять под контроль вещи, Серэнити и Грешема, а тебе оставить Дурнбада и фамильяров. Перегруз вышел явно не в твою пользу.

– Уверен, что ты всё помнила! – закашлявшись, обвинил я подругу. – Я чуть не потонул в вонючей воде!

Мои щёки обхватили пять холодных пальцев.

– И что? Я в этом виновата?! Знаешь, как я испугалась, Калеб, когда выбралась сюда и поняла, что ты всё ещё там?!

Я хотел ответить, но пальцы крепко держали мой подбородок.

– Я ринулась обратно, однако не успела – тебя уже вытащили.

– Эмили…

– Ты что думаешь, я нарочно взяла на себя кого полегче, а тебе скинула кого потяжелее?! Ты всегда был сильнее меня в магии!

На моё веко упала капелька.

– Ты говоришь, что я помнила, но это неправда! Я бы не за что в жизни так не поступила…

Моя подруга разрыдалась.

Ну вот, зачем я вначале говорю, а потом думаю? Совершенно незаслуженно довёл до слёз самого дорого мне человека. Ну, кто я после этого? Свинья!

– Плохо вы о ней… – попрекнул меня Грешем.

Я оторвал руку колдуньи от своего рта.

– Эмилия, солнышко, я не то хотел сказать…

– То! Ты считаешь, что я умышленно не позаботилась о тебе!

– Нет же! Клянусь, нет! Послушай, я опять сморозил глупость!

– Вот именно, что опять!

– Эмилия, прости меня! Кто‑кто, а ты уже тысячу раз доказала мне, что я тебе небезразличен!