– А ты только и можешь, что ругаться и не замечать этого!

Я прижался лицом к животу подруги.

– Нет, я всё вижу, просто язык мой – враг мой.

– Я – твой враг!

– Ты – мой друг и даже больше…

– Больше?

Слезы Эмилии прекратились.

– Ты сказал «больше»?

– Да, сказал.

– И кто я для тебя?

О, Вселенная, я очень хотел произнести…, но не мог. Почему? Возможно, потому что раньше я никогда не придавал особого смысла этому слову, а сейчас оно обрело для меня совершенно иной окрас. Не пойми где, не пойми в чём, не подготовившись, нет… К тому же я не знаю, как она воспримет моё откровение. Вдруг отвергнет? И что тогда? Дружба закончится, и на её осколках будет царить вечная боль? Я не могу этого допустить. Нет, я должен… удостовериться, что я тоже для неё что‑то значу. Что я больше, чем друг. Только как мне прощупать почву, чтобы она меня не заподозрила? Я для Эмилии открытая книга, поэтому придётся как‑то изворачиваться…

– Ты всё для меня.

– Что это значит, старый гриб?! Объяснись немедленно!

Такого требовательного повеления я давненько не слыхивал из уст моей подруги. Уж не вложила ли она в него колдовство? Право, я чуть не выплеснул все чувства…

– Не сегодня! – выдавил я, кое‑как отстраняясь от Эмилии.

– Не знаю о чём вы, но мне кажется, что если ты продолжишь на него давить, то он лопнет. Причём не словесно, – пробасил Дурнбад.

– Да, наверное.

В интонации колдуньи запрыгали тёплые нотки.

– Ты правильно говоришь, дорогой, – не сегодня, но скоро… Я поняла.

– Что ты поняла? – спросил я с учащённым сердцебиением.

– Поняла, что ты, старый мухомор, снова меня обидел.

– Эмилия…

– Я тебя прощаю.

Я облегчённо выдохнул. Ходить по лезвию ножа не простая задача – она чуть не раскусила меня.

– Спасибо! Впредь я так больше не буду!

– Да уж конечно!

– Если вы покончили с выяснением отношений, то давайте перейдём к делам насущным, – вклинилась Серэнити.

– К тому, что мы переправились и готовы действовать? – осведомился Дурнбад.

– Именно, – подтвердила Великий инквизитор. – Теперь надо отыскать тачанки.

– Посмотрим на них, и, если они не работают, поплывём обратно, – вставил Грешем.

– Я смотрю, тебе понравилось плавать, – мрачно заметил я. – Очень надеюсь, что Железный Путь всё ещё функционирует, и нам не придётся вновь пробираться по затопленным туннелям.

– А потом лезть в ледяные горы, – добавил вампир.

– Как метко ты нынче обнажаешь неприятные факты, – проворчал я.

– Просто стараюсь быть похожим на вас, – со смешком откликнулся мой ученик.

Я рассмеялся.

– А я‑то голову ломал, что за негодяй наставляет тебя на путь сарказма!

– Вы, вы!

– Грешем! Не переигрывай!

– Весомое замечание. Везде должна быть золотая середина, – напущено серьёзно согласился вампир.

– В шутках так особенно!

– Ещё бы! Помните, как вы немного перегнули с заклинанием «Заикания» и Катуб…

– Ну, сейчас они начнут припоминать, как и какой зомби икал мыльными пузырями, – простонала Эмилия. – Мальчики, вам сколько лет? Десять?

– Одиннадцать! А тебе девочка?

– Девять!

Мы дружно расхохотались.

Собравшись с силами, я вызвал вначале один пурпурный шарик, а потом ещё два – зелёный и оранжевый. На большее меня пока не хватило. Теперь, когда свет заструился по стенам, мы смогли распаковать сумки и подкрепиться. Разделавшись с кусочком запечённого мяса и ломтиком душистого хлеба, я попросил Серэнити обработать порезы, доставшиеся от когтей Мурчика. Кот сидел на руках у колдуньи и, как ни в чем не бывало, лизал лапку. Всем своим видом он говорил – вы сами меня спровоцировали.

– Тебе повезло, что у меня есть привычка оборачиваться назад. Я заметила, как ты собрался отдать душу Ураху, и поспешила на помощь, – сказала Серэнити, врачуя неглубокие, но саднящие раны. – Когда находишься под водой, время идёт на секунды. Хорошо, что плыть оставалось недолго.

– Спасибо!

Я оглядел стянувшиеся полоски шрамов.

– Как ты думаешь, если бы я утонул, Урах принял бы меня в Мир Света?

Глаза Великого инквизитора налились сталью.

– Мир Света закрыт для тебя на все замки.

– Совсем?

– Нет… Лучик надежды всё ещё пробивается сквозь замочную скважину…

Серэнити впала в раздумья.