Мы собирались обогнуть Пик Смерти, чтобы выйти к Абрикосовому Морю, а там пойти на восток по скалистому пляжу, пока не увидим гавань. По моим расчётам идти нам придётся не слишком далеко. Взяв достаточно бодрый темп ходьбы, наша компания двинулись вокруг грозной горы. Старая дорожка, вымощенная серым камнем, вела нас в нужном направлении. Хорошо, когда не надо пробираться через сугробы величиной чуть ли не с твой рост. Знай себе топай да и топай. Тропинка привела нас к разбитой временем лестнице. Спустившись по ней, мы встали на прибрежную гальку. Абрикосовое Море колыхалось под натиском сердитых волн. Шумно отходя и наступая вновь, они слизывали опадающий с неба снег. Матовая, лимонно‑коричневая вода пенилась и выбрасывала на сушу целые охапки спутанных водорослей. Вдыхая солёный воздух и глядя на море, не знающее ни начала, ни конца, я вдруг ощутил себя песчинкой, которая старается повлиять на Вселенскую механику. Как‑то тоскливо. По правую руку от меня Грешем подобрал парочку окатанных камешков. Он подержал их в кулаке, а затем зашвырнул в налетевший прибой. Его действия переиначили мою тоску в какую‑то набухшую, но всё ещё закрытую философскую мысль о тщетности Бытия. Ступая вдоль мокрой косы, я силился сформулировать то, что чувствовал, но не мог. Нити ускользали от меня раньше, чем я успевал их схватить. Вдали на пригорке показались руины древнего поселения. Взойдя к ним по зыбкой круче, состоящей из гальки и ракушек, я не нашёл ничего, кроме обветшалых коричневых стен, развалин домов и затверделого помёта чаек. Я подошёл к проёму, бывшему, вероятно, когда‑то окном. Обрамлённая квадратом дыра представила мне на обозрение мрачную картину. Внизу исполинского размера корабль чёрной кляксой разбавлял желтизну Абрикосового Моря. Без сомнений – это «Клинок Ночи». Выбрав менее крутой склон, я стал спускаться к двум лодочкам, вытащенным на берег. Приближаясь к ним, заметил нескольких людей, сидящих на камнях. Хорошо сливаясь с пейзажем, они застыли в неестественных позах. На всякий случай я вынул из ножен Альдбриг. И кто же вы, незнакомцы? Зомби в рваных полосатых робах. Завидев меня, один из мертвяков открыл рот, из которого не преминул выбраться пятнистый краб‑отшельник. Зрелище, хочу сказать, на любителя. Наверное, краб давно обитал в зомби, питаясь его мёртвой плотью.

– Кккккаааааапппппиииттттаааннн вееелееелллл дооооосссссттааааввввиииить вааааасссс нааааааа бооооорт.

– Тогда вытаскивайте лодки в море, – приказал я.

Ковыляя и шатаясь, зомби взялись выполнять моё поручение. Упёршись гнилыми культяпками в корму, они потолкали судёнышки к воде. Спустя пятнадцать минут лодки вошли в море и закачались в такт капризным волнам. Я, Серэнити и Дурнбад залезли в одну, а в другую Грешем, Эмилия, Мурчик и Снурф. По два мертвяка сели на весла. Заторможено перебирая руками, они все же достаточно ровно держали курс на Клинок Ночи. Лодку качнуло, и зомби стукнулись плешивыми черепами. На пол посыпались выпавшие зубы. С лицом, полным отвращения, Серэнити отвернулась. Я поднял один из зубов и, повертев перед носом, попытался определить возраст зомби. Когда он умер, ему было около тридцати лет – самый расцвет сил. Интересно, как мертвяк обрёл свою смерть и как оказался запутан в чары Эмириус Клайн? Вряд ли он сумеет поведать об этом. Скорее всего, зомби даже имя своё вспомнить не сможет, не говоря уже о том, что случилось с ним века назад. Выкинув зуб за борт, я принялся рассматривать надвигающийся «Клинок Ночи». Он имел три мачты, на которых ждали своего часа карминовые паруса. Корпус, сделанный из дерева и нержавеющих металлических пластин, отливал иссиня‑чёрным цветом. На носу величественного корабля красовалась, вырезанная всё из того же чёрного дерева, фигура девы. Сложив ладони вместе, она молитвенно задрала голову к небу. Когда мы приблизились к «Клинку Ночи», сверху нам сбросили четыре тугих троса с крюками. Они предназначались для стальных уключин, вмонтированных в лодки. Едва не падая в Абрикосовое Море, зомби зацепили крюки в положенных местах. Мертвяк дёрнул за трос два раза, сигнализируя о том, что пора начинать подъём. Киль оторвался от песочных всплесков. Медленно‑медленно нас потянули наверх. Сидящий подле меня старейшина войны беспрестанно ёрзал. Сжимая рукоятку молота, он то и дело посматривал ввысь, вероятно готовясь к внезапной атаке. Серэнити выглядела спокойной и расслабленной, но я подозревал, что она напряжена не меньше, чем Дурнбад. Наконец наша лодка поравнялась с бортом, и мы смогли спрыгнуть на палубу. Среди десятка встречающих нас зомби особенно сильно выделялся один – наряженный в золотой потускневший камзол. Вместо левой ноги у модно приодетого мертвяка торчал костыль. Его макушку украшала треугольная шляпа, в ухе болталась длинная серьга, а на плече сидел ворон‑альбинос – брюхо у птицы было разодрано. В шелушащихся пальцах зомби держал подзорную трубу. Мельком скользнув по вылезающим из лодки Эмилии и Грешему, бесцветные зрачки остановились на мне.

– Я – капитан Клауд.

Голос звучал достаточно чётко.

– Ты маг, что зовёт себя Калебом?

– Это я, – небрежно ответил я. – Немедленно двигай «Клинок Ночи» к Бликам Тишины.

– Это мой корабль! – неожиданно громко заявил Клауд, топая деревянным обрубком. – И только я отдаю здесь приказы, тебе ясно?!

До этого момента я никогда не думал, что зомби способны проявлять характер или злиться! Связанные магией своих хозяев этот тип нежити делал только то, что ему велели. Неужели Эмириус Клайн каким‑то образом сохранила этому мертвяку его изначальный темперамент? А мыслительный процесс? Он мыслит самостоятельно? Клауд что‑то вроде очеловеченного Катуба? Надо это выяснить! Подойдя к зомби, стоявшему ближе всего к краю палубы, я резким ударом ноги отправил его за борт. Мертвяки недоумённо закрутили головами.

– Если «Клинок Ночи» сейчас же не отправиться в путь, то следующим кормить рыб полетишь ты, – отозвался я, недвусмысленно ухмыляясь.