Я пожал плечами.

– Как знаешь. Будь любезен, становись к штурвалу и следи за тем, чтобы мы не налетели на какой‑нибудь риф!

– Ты что, пресноводный моллюск, забыл, кто тут капитан?! – взъерепенился зомби. – Дома у себя будешь командовать!

– У тебя, по‑видимому, вот этот малютка лишний, – осклабился я, отрывая у Клауда мизинец. Бросив его в Абрикосовое Море, я добавил:

– Было десять – стало девять, ещё нагрубишь и вообще останешься с тремя на каждой руке. Тебе понятно?

– Чтоб тебя стошнило ядовитой медузой!

– Вот и умничка!

Оставив Клауда пребывать в мрачном расположении духа, я направился к друзьям. Люк прилип к полу, и мне пришлось изрядно потрудиться, прежде чем он поддался. Скользкие порожки привели меня на всю ту же скамеечку, на которой я до этого сидел.

– Калеб несносный гриб, где тебя носило?! Я уже вся извелась! Что за срочность там была у этого Клауда? – накинулась на меня с вопросами Эмилия.

– Ничего особенного.

Я придал своему лицу скучающее выражение.

– Нас чуть не сожрала рыбина размером с замок, и мы угодили в волшебный водоворот, но благодаря мне все обошлось. Теперь до Бликов Тишины рукой подать, Клинок Ночи плывёт к острову на всех парусах!

Моя подруга широко раскрыла глаза.

– Ты сейчас шутишь?

– Ни в коем разе.

– Нас перекинуло к Бликам Тишины? – воскликнула Серэнити. – Так быстро?

– Именно так. Короткая дорога оказалась и впрямь короткой.

– Вот это да! – поражённо воскликнул Грешем, доставая из мешка одну из своих бутылок. – Как вам удалось со всем этим управиться?

– Тебе давно пора привыкнуть, что твой учитель человек необычный, – важно отозвался я. – Следи за каждым моим шагом, лови всякое невзначай оброненное мною слово, записывай и запоминай любую произнесённую мною мысль. Если ты не будешь лениться, то, когда к тебе придёт старость, ты сможешь сказать – вы знаете Калеба Шаттибраля? Да‑да, того самого легендарного мага! Это его наставничество привело меня к оглушительному успеху!

– Ох, только не начинай опять, ладно? – зацокала колдунья. – Твоё чувство собственного достоинства секунду назад заполнило весь кубрик.

– Но ведь заслуженно!

– Я не спорю, милый. Кому‑нибудь надо начать писать о тебе книгу.

– А что? Неплохая идея!

Моя улыбка сменилась лёгкой обидой.

– Эй, это был сарказм, да?

Колдунья положила голову мне на плечо.

– Вовсе нет. Твои дырявые носки достойны этого.

– У меня не дырявые носки!

– Я всё видела! На правом носке у тебя прореха!

– И как ты только умудряешься подмечать такие нюансы, – проворчал я, пошевелив пальцем сквозь прорванное отверстие.

– Я постоянно слежу за тобой.

– Вот так новость!

– Давайте перекусим, пока нас не стало шатать, словно руду в вагонетке, – предложил Дурнбад.

Серэнити улыбнулась краем губ.

– Теперь и господин гном не против отобедать?

– А после того, как поедим, неплохо бы завалиться спать, – тряхнул бородой старейшина войны. – Надо пользоваться моментом пока всё более‑менее спокойно.

– Хорошо придумано, – кивнул Грешем.

После того как единственный стол был протёрт от бурой плесени и пыли, мы разложили на нём кусочки зажаренного барашка. Я жевал мясо и параллельно размышлял о неприятном зуде, поселившимся в моей верхней челюсти. Ох, как же корни зубов сводит. Ощущения, честно говоря, гадкие, но вместе с тем… мякоть‑то от жил отделяется как‑то проще. Я провёл языком по резцам. Размера они оказались ещё того же, что и раньше, однако немного заострились. Над комодом с отвалившейся дверцей висело треснувшее зеркало. Я подошёл к нему и раскрыл рот. У меня всегда были хорошие зубы, Серэнити правда лишила меня парочки… стоп! У меня выросли новые! А эта улыбка! Она ослепительна! От вампиризма есть толк – это конечно горький юмор, но гоблин побери, о таком блеске можно только мечтать! Вот бы так всё и осталось, без всяких там изменений! Клыки? Нет, извольте, меня устраивает старая длина. Я оторвался от созерцания тридцати двух идеальных жемчужин, чтобы провести анализ своего преображения. Прошло не больше четырёх дней с той минуты как Буль Золотобородый укусил моё плечо. Я оттянул веко – глаза нормальные, не красные. Кожа. Вот она стала бледнее на оттенок‑два.

– Калеб, ты, что там красуешься? – поинтересовалась Эмилия.

– Да так, решил вспомнить, как выгляжу, – отозвался я, возвращаясь на своё место.

– Очень привлекательно, как по мне.

– Особенно привлекателен мой дырявый носок!

– Ну, будешь теперь дуться!

Эти фразы о моей симпатичности… Она говорила мне их тысячи раз…

– Нет, не буду и… знаешь, Эмилия?

– Что?

– Ничего… Давай спать.

Моя подруга сощурила глаза.

– Ты не то хотел сказать.

– То.

– Калеб!

– Хорошо, – я нервно вздохнул. – Ты…

– Что я?

– Ты…

– Ну! Что я!

Эмилия подалась вперёд.