Одного взгляда мне хватило, чтобы понять – Милену поразило «Проклятие Увядания». Высшая Чёрная Магия. Даже магистры‑целители не в силах совладать с её последствиями. На празднестве поднялся такой шум, которого не слышали в нашей округе многие десятилетия. Я привёл в чувства упавшую в обморок Милену и как смог успокоил Курвоша. Лорд Олколик Риварр чуть ли не на коленях просил, чтобы я пришёл на утро поддержать его семью и главное, бедняжку дочь. Я обещал. Минула ночь. Наскоро разобравшись с повседневными обязанностями, я заспешил в поместье Риварров. Меня встретил лорд. Его трясло. Неразутого, Олколик Риварр молча потащил меня в гостиную. Переступив её порог, я ахнул. На Милене не было и следа вчерашнего проклятия! Её рукам, груди и лицу вернулась прежняя красота! Готовый возгласить о величии Ураха, я осёкся. Милена и Курвош сидели закованные в цепи! На мой вопрос «почему?» лорд Риварр отбросил волосы дочери, и я обомлел – два пятна от укуса клыков. Курвош спокойно открыл рот, и я увидел неестественно продолговатые зубы. Поразительно, что вампир выглядел точно так же, как мы! Ни когтей, ни красного блеска глаз, ни асимметрии тела, ничего, только зубы, которых вчера было не видно! Курвош улыбнулся мне, а затем нараспев произнёс: «Будь то человек, гном или эльф поражён проклятием времени – есть выход ему из коварной петли. Если неувядающий род помажет его своей благодатью, то снимутся чары и воссияет чело как в молодости». Выдав мне кровососа и осквернённую страдалицу, лорд Олколик Риварр поступил по всем правилам добропорядочного гражданина и верного последователя Всеотца, поэтому я счёл возможным применить тринадцатый пункт из кодекса «О высшем сословии, формах его наказания и принципах прощения».

Моим указом дело получило гриф «Особо конфиденциально». Допускаю мысль, что я поступил мягкосердечно, но дом Риварров – образцовый дом. Неминуемый позор и простонародная хула уничтожили бы его суть, я же свято верю, что невиновные не должны нести груз порицания. Вампиризм – это клеймо, и оно не смывается ни золотом, ни высоким положением в обществе. С моего позволения лордом Олколиком Риварром была выдумана легенда, которая деликатно объясняла, куда делись Милена и Курвош – свадебное путешествие, родственники в Караке и всё такое. Тем же вечером упомянутая пара в строжайшей секретности была доставлена к нам в Орден. Ими занялся старший инквизитор Джованни Капруцини. Его доклад, включающий в себя допрос и выписку о казни, присовокуплён ниже. Сюда же я прилагаю рапорты, поданные мне братьями, которые содействовали Джованни Капруцини в его труде. Список: Алтори Моно – младший клирик, Ракур Блазье – младший клирик, Джерард Сидо – клирик, Анарета Штау – инквизитор, Вакарди Прихард – инквизитор. Больше добавить мне нечего. Отчёт составлен для гонителя ереси Мирабеллы Клюни. Подписываюсь под вышеизложенным, милостью Ураха инквизитор‑рыцарь Вивальд Стасюир.

Закончив читать, Грешем посмотрел на переставшую плакать Эмилию.

– Теперь ты понимаешь?

– Где ты взял эти рукописи?

Серэнити вырвала мокрые листки из пальцев моего ученика.

– Я нашёл их в Эльпоте! Помнишь, мы обходили гарнизон и наткнулись на капитана стражи, который из‑за раны в боку ели стоял на ногах?

– Припоминаю.

– Пока ты оказывала ему помощь, моё внимание привлекла комната с кучей шкафчиков. По надписям я понял, что попал в замковый архив Братства Света.

– Архив Братства Света всегда находится в храме Ураха, чтобы ты знал.

– Там, над проёмом, было написано «настояния, там‑дам‑дам писания света» или что‑то вроде того.

– Настоятикус Полаци, Эрванда Светлум – покои настоятеля провинции. Ты наткнулся на кабинет Ваяла Диянги.

– Наверное, я плохо разбираю ваши официальные словосочетания, – согласился Грешем. – Я побродил между заставленных невесть, чем полок, а затем пошёл обратно к тебе. Однако на выходе я случайно задел клинками тумбу. Из неё выдернулся ящик с кипой бумаги. Я машинально задвинул его и тут встал как вкопанный. Картотека называлась – «загадки вампиризма». Ну как я мог пройти мимо? Вновь выдвинув ящик, я вытащил из него первую попавшуюся книжку. Уже в Железных Горах, во время дежурства, я ознакомился с её содержимым. История, изложенная Вивальдам Стасюиром, изумила меня до глубины души.

– То есть ты хотел обратить меня в вампира только для того, чтобы вернуть мне красоту, а не затем, чтобы набить своё пустое брюхо? – всхлипнула Эмилия.

– Да! Да и ещё раз – да! Даже умирая от голода, я бы ни за что не польстился на тебя! Точнее – ни на кого из вас!

Грешем отчаянно мотнул головой.

– Я желал избавить тебя от магии Тауруса и всё никак не решался! Способ казался мне радикальным и я… Чтобы за мной не начали следить, я хранил его в секрете… и я… я…

– Грешем, болван! Чёрная магия и магия Десницы Девяносто Девяти Спиц – это две разные вещи! То, что описано в книге и то, что Таурус проделал с Эмилией – не одно и то же! – исступлённо заорал я.

– Дальше! – потребовала Серэнити.

Грешем судорожно вздохнул, покосился на меня, а потом продолжил:

– В конце концов, я собрался с духом и безлунной ночью, подле Пика Смерти, подобрался к лежаку Эмилии. Однако до того, как мои клыки совершили непоправимое, я остановился.

– Почему? – спросила моя подруга.

– Потому что только ты вправе определять свою судьбу.

Мой ученик робко дотронулся до колдуньи.

– Стать прекрасным вампиром… или искать иное средство снять эту… маску.

Я хлопнул ладонью по обелиску.