Болтающийся меч бил по ляжке. Понадобиться ли он мне там, куда я скачу? Кто такой этот Деревянный Гигант? Придётся ли мне с ним драться, чтобы подойти к Древнему Источнику? А яд? Каков он, и как его нейтрализовать? Эх, жаль, что Эмилии нету рядом! Без неё разгадать формулу противоядия будет… сложно. Как ты там, моя дорогая? Где тебя держат? В каких подземельях ты томишься? Страх за тебя разрывает мою душу… Грешем? Серэнити? Дурнбад? Снурфи? Мурчик? Клянусь, что если хоть один волос упадёт с ваших голов, то я такое устрою Оплоту Ведьм, что камня на камне не останется!

Мрачные думы терзали меня, покуда призрачный конь не стал сбавлять темп. С галопа он перешёл на лёгкую трусцу. Пейзаж обзавёлся очертаниями. Справа журчала Лимфимида – узкий приток Мухоморки, имеющий в русле характерные базальтовые гребни, а слева громоздились клёны и вязы. В Лесу Скорби все деревья как на подбор исполины, но те, что растут на периферии чащи, не идут ни в какое сравнение с теми гигантами, что обосновались здесь. Огромные стволы и длиннющие ветки делают их похожими на доисторических страшилищ. Я поёжился – в Лунных Вратах и Терракотовых Бурьянах таких не встретишь. Мимо промчался исхудавший олень.

– Не пей из Лимфимиды! – зачем‑то крикнул я ему вслед.

Через некоторое время Юнивайн остановился. Помотав головой, он присел – приехали, значит. Я слез с его дымящегося крупа. Чуть поодаль от мшистых валунов колыхалась нечто напоминающее серебристую вуаль. Она брала своё начало у запорошённого снегом вереска и поднималась до непроглядного неба. Вот он, волшебный барьер. Я направился к его бликам. Не доходя до серебра трёх шагов, я осторожно протянул палец. От моего прикосновения ничего не произошло. Тогда я глубоко вдохнул и… пересёк черту.

На Лес Скорби матовым колпаком оседала ночь. Присоединив к витающему шарику света ещё два, я двинулся по разросшемуся бурьяну. Вокруг царила абсолютная тишина. Я брёл и брёл и постепенно до моего обострившегося слуха стали доходить странные звуки. Наверное, мне туда. Предварительно вызвав заклинание «Огня», я, раздвинув кусты, вышел на изумрудную поляну. От увиденного я разинул рот.

Над опрятным озерцом застыл Деревянный Гигант. Вырезанный словно из невиданного полена, он был отдалённо похож на человека. Незавершённые линии и грубые формы навели меня на мысль о том, что его ваял какой‑то сумасшедший краснодеревщик, который после потери вдохновения забросил свою работу в долгий ящик. Если руки деревянного гиганта были сформированы полностью, то ноги обозначались лишь двумя раздвоенными корневищами. Между тем из лунообразных глаз непрерывным ручьём текли слёзы. Рыдания деревянного гиганта были такими душераздирающими, что вопреки всему я сразу проникся его горем. Я замер. Мне хотелось приблизиться к страдальцу, но я не решался. Пока жалость владела моими чувствами, память отчаянно скреблась. Сбросив нахлынувшую сентиментальность, я обратился в себя. Ну конечно! Древний Источник! Я хлопнул по колену. Это же Шоб‑Коб‑Дуб, которого отвергла Фчифчи! Это из‑за неё он плачет! Я нахмурился и тут меня осенило. Слезы ядовиты! Они капают в озеро, смешиваются с его водами, а затем по подземным артериям разносятся по всему Лесу Скорби! Что же предпринять? Как заставить деревянного гиганта унять свои нюни?!

Я тихонечко подошёл к Шоб‑Коб‑Дубу. Когда я уже было подумал, что он меня не замечает, раздался глубокий, полный тоски голос:

– Она, как звёздочка на ночном небе, как солнышко посреди ясного дня! Её красота невероятна! Листья и почки, яблони, цветочки – ничто по сравнению с её кожей! Ах, как она прекрасна! Моя Фчифчи! Мой расточек, мой клубень, мой побег! А как она смеётся? Птицы не защебечут, как она! Её волосы подобны молодым травам на лугу, а губы – медовым сотам!

Вдруг в интонации проявились злобный оттенок.

– Но она предпочла выбрать не меня, а этого оборванца Джейкоба! Этого трухлявого пня! Этого сморщенного мухомора! Ну чем я хуже?! Почему – он?! Почему не я?! Он её совсем не ценит! Внимания не обращает! А она хорохорится, говорит – «всё совсем не так», но я‑то знаю, как! Фчифчи его терпит! Вот скажи мне, букашка‑замарашка, почему любовь так жестока, и мы не можем быть с теми, с кем хотим?

Так как в округе больше никого не было, я понял, что обращаются ко мне.

– Это очень философский вопрос. Многие прославленные мудрецы ломали над ним головы, но ответа так и не нашли, – отозвался я, присаживаясь на крупную корягу. – Кстати, я – Калеб!

Не прекращая обливаться слезами, Шоб‑Коб‑Дуб высморкался в листву, что росла у него на ладони.

– А я знаю ответ, знаю! Девушкам нравятся негодяи, а хорошие парни всегда остаются в стороне! Девицы хотят острых ощущений! Им подавай скандалов! Ссор! До поры до времени спокойная жизнь вертихвосткам не интересна! Но стоит только пестикам‑тычинкам отцвести да пылу поутихнуть, и их начинает тянуть к тем, кого они раньше не замечали, к тем, кого не воспринимали всерьёз! Да поздно! Потому что в молодости поторопились молодушки! Поспешили квакушки! Одели кольца, нарядились в фату! Теперь супружеский долг – никуда не денешься! Обязательства! Надуманная любовь!

– Догадываюсь, что пример почерпнут из личного опыта…